Аббат, не довольствуясь донесениями своих агентов, лично проверял их. В этот ранний час он бродил вокруг дома Жозефа Бонапарта, узнав, что он устраивает ночные сборища, участники которых расходились на рассвете.
Это жилье как бы специально было предназначено для тайных сборищ. Оно было расположено в квартале, где было всего несколько домов, и со всех сторон окружено садами и огородами.
Аббата эти ночные сборища не пугали.
– Бонапарты думают о лакомом кусочке для своего братца, – пробурчал он себе. – К счастью, их герой сейчас в Египте и возвратиться не сможет, разве что дезертирует из армии, которую сам же увлек в эту авантюру. Раньше чем он задумает вернуться, я куплю Барраса вместе со всеми сообщниками, и шутка будет сыграна!
Возвращаясь из своего обхода, он и заметил Кожоля, которого хорошо знал, так же как и других командиров шуанов.
Аббат повернулся к стене, ограждавшей в этом месте улицу, и сделал вид, что читает объявления. Кожоль также уставился в какую-то афишу.
Они продолжали разговор, делая вид, что не обращают внимания друг на друга.
– Повторяю свой вопрос, граф, что вы делали в этом квартале?
– Я ищу друга. Сегодня ночью он попал в какую-то ловушку, возвращаясь с бала.
– Его имя?
– Шевалье Бералек.
– Так скоро! – невольно вырвалось у аббата.
– Так вы знали об опасности, угрожавшей Ивону? – спросил Кожоль, немало удивленный этим восклицанием.
– Именно я и дал ему это поручение, – холодно отвечал Монтескье, – и оно уже стоило жизни троим нашим.
Монтескье, не дороживший своей жизнью, точно так же относился к чужим.
Кожоль молчал.
– Итак, он умер? – спросил аббат.
– Нет, но положение его очень тяжелое.
Кожоль рассказал все, что он смог узнать.
– Что за люди, напавшие на него? – продолжал расспрашивать аббат.
– Не знаю. Известно только то, что на месте драки остался обезображенный труп одного из бандитов.
Аббат задумался.
Минуту спустя он спросил:
– Знаете ли вы о деле, порученном Бералеку?
– Кое-что он мне рассказал.
– Это правда, что вы друзья детства и что между вами но было тайн?
Кожоль собрался защищать Ивона, но аббат не дал ему заговорить.
– Но, граф, я не осуждаю вашего друга хотя бы потому, что именно благодаря этому мы можем найти его след, – произнес Монтескье, угадавший мысли Кожоля.
«Он прав, – подумал Пьер, – как бы я его теперь мог найти иначе!»