– Садитесь и ждите.
Но Пьер не отпускал руки своей спутницы.
– Неужели вы оставите меня в темноте?
– Тот, кто живет в комнате напротив, мог бы заметить свет.
«Тот! – отметил мысленно Кожоль. – Значит, дама замужем».
Граф все еще держал девушку за руку, хотя та отчаянно пыталась освободиться.
– Но, милое дитя, как я смогу увидеть лицо твоей госпожи?
– Оно прекрасно и в темноте.
Обрадованный Кожоль отпустил наконец девушку, и она исчезла.
«Ах, – думал он, – стало быть, она прекрасна! Это замечательно, вот только бы узнать точно, не Ивону ли предназначается это счастье?»
Раздался легкий шорох.
– Это она, – пробормотал граф.
Но прежде чем он успел что-либо сказать, его шею уже обвивали две нежные руки, маленький рот осыпал его жгучими поцелуями, бормоча: «Я люблю тебя».
Кровь бросилась Кожолю в голову. Бералек был забыт, сомнения отброшены…
Ну да ему ведь было всего двадцать восемь лет!
Через несколько минут об Ивоне вспоминать уже было поздно.
Триумф Кожоля был из тех, которые заставляют краснеть победителя.
Несмотря на признание в любви, женщина искренне сопротивлялась. Кожоль пришел в себя от того, что она зарыдала. Он склонился к ней, полный стыда и раскаяния. Вдруг она вскочила, словно почувствовав опасность.
– Беги… или ты погиб!
Через щель в двери пробился луч света. Кто-то шел по коридору со свечой в руке.
Прежде чем Кожоль успел ей что-либо сказать, она выскочила за дверь навстречу нежданному гостю.
Пьер остался один в потемках. Вместо того чтобы бежать, он сидел и думал о той, которой овладел, не видя ее лица.
Подойдя к двери и заглянув в замочную скважину, граф еле сдержал крик изумления.
«Она действительно прекрасна», – подумал он.
Высокая, с матовым цветом лица, свойственным смуглянкам, с небольшим розовым ртом, она была ослепительно хороша. Огромные черные глаза таили в себе страсть и недюжинную энергию. В ней было что-то от тигрицы, которую почему-то принимали за кошечку.
Вошедший зажигал свечи, поэтому не видел взгляда, которым его наградила эта женщина. Вряд ли он оставался бы столь беспечным, если бы смог его заметить. Но он был слишком занят. Наконец он зажег свечи и обернулся. Кожоль сразу же узнал его.
– Баррас!
Директор сел рядом с женщиной и взял ее за руку.
– Жестокая! – произнес он, целуя кончики ее пальцев.
– Жестокая? Чем же я провинилась перед вами?