–Нет, благодарю.
–Ладно, пойдём прогуляемся. Там Викториан
хотел с тобой поговорить.
–А у меня есть выбор?
–Да. Можешь не идти. Однако знаешь, у
Викториана много связей и он пробил некоторые имена по твоей
просьбе. И если ты хочешь, чтобы он помог тебе, нужно будет как-то
отплатить взамен.
–Хорошо.
–А меч тебе как? Нравится?
–Простенький какой-то, руны слабые, на
огненную магию плохо реагирует.
–Это да, не передовой артефакт, однако
добротный. Делался так, чтобы века прослужил. Правда для меня он
уже устарел, но я его что-то никак выбросить не мог. Но хоть тебе
послужит.
–Слушай, Рэм, а зачем ты поддерживаешь
Викториана? Он же явно хочет только смерти барона, который его
кинул и сместил с должности.
–Главное что хочет смерти. И я хочу
смерти, и почти всё население Гроулона, а также некоторых деревень
вокруг, из которых вывозят население в эти заводы словно на
войну.
–Настолько сильно хочешь смерти барона,
что готов закрывать глаза на то как толпа разрывает детей и женщин
в верхнем квартале? Как люди бегут на стражу и умирают десятками, а
и то сотнями в сутки? Их же используют как пушечное
мясо.
–Они бы всё равно умерли с голоду. Через
месяц за чертой бедности окажутся другие и мятеж не
захлебнётся.
–Боже, я же не про это.
–А про что? Про мораль? Думаешь мы ничем
не лучше барона? Да мне насрать, веришь нет? Стой-стой, стой
говорю,–Рэм дёрнул меня за плечо и развернул к себе, после
чего снял капюшон и свою накидку.
Затем он
распахнул рубаху и показал своё изуродованное тело. Порванные
мышцы, местами жуткие рубцы, кажется, кто-то пересаживал ему чужую
кожу, которая плохо прижилась.
–Когда я был ребёнком, мой брат украл еду
из какого-то дворца. У нас там секретный путь был свой, так мы еду
таскали. И вот в один день его всё же поймали. А затем и всех нас.
Знаешь, что они сделали? На глазах у брата связали нас цепями, а
затем начали нагревать эти цепи. Всё делалось на глазах у брата,
чтобы он прочувствовал настоящую боль. Меня спасло только то, что я
был последним в очереди и в конце пришёл какой-то священник. И спас
меня, сказал, что Боги против насилия над детьми. Какое чудо, да?
Да, Алексиар? Скажи мне, это ли не чудо? Ещё и дар
пробудился!
Рэм прямо
сверлил меня своим жутким взглядом. Он ждал ответа, но мне не
хотелось идти у него на поводу, поэтому я промолчал. Рэм же молча
вернул накидку на место, после чего снова приложился к
бутылке.