– Приехали, приехали, – заверещал, вбегая в прихожую, мальчишка лет четырех, как потом оказалось – внук женщины в зеленом.
«Приехали, приехали», – завиляли хвостами болонка с таксой, устремляясь в комнату, где лежала больная, которую надо было везти. Увидев желтое лицо, Мячикова поздоровалась одними глазами. «Атеросклеротический коронарокардиосклероз. Церебральный склероз. Недостаточность кровообращения второй степени. Артрит правого тазобедренного сустава, – читала Мячикова поданную ей бумажку. – Доставить к 13.00».
– Сейчас посмотрим давление, и я пойду вниз за носилками, – вслух сказала она, сомневаясь, что носилки можно будет пронести через переходную, выступающую на улицу, площадку. Давление оказалось нормальным.
– А понесет кто? – спросила Хламида, когда Лизавета Петровна уже взялась за ручку двери.
– У вас больше никого нет? – спросила Мячикова. – Тогда мы с вами.
– Мы? – не то удивилась, не то перешла в наступление Хламида. – Я не могу. У меня радикулит.
– Ну, тогда, пока я хожу за носилками, поищите кого-нибудь, чтоб помогли, – сказала Лизавета Петровна просто так, уже выходя из квартиры, зная, что искать никто никого не будет.
«Надо торопиться. Остался час» – подумала она, поглядев на часы. Теперь она почти бежала по лестнице, по ступеням, только что – совсем недавно – сваленным ею же вниз. «Дзинь-дзинь» – весело звенел колокольчик. Седьмой… Пятый… Третий… Один за одним мелькали этажи. Давно она так не летала. А тут – как в молодости. Как хорошо, что она еще может вот так быстро – дзинь-дзинь! – вниз, за носилками. Еще найти бы кого, чтоб помогли. Может, шофер поможет.
Шофер Саша, короткий, широкий и злой, слегка закусив – запах чего-то мясного еще не выветрился из кабины, – приснул. И хотя времени было чуть больше двенадцати, приснул крепко.
– Саша, проснитесь, – громким голосом сказала Мячикова, обращаясь к шоферу, который, положив свое мясистое лицо на руль, не шевелился.
Наконец он поднял голову, расстегнул на животе белый халат, который носил по собственному почину из солидарности с медиками и, вяло изобразив вопрос, уставился на Мячикову.
– Носилки? Даже не думай! – догадался Саша, обращаясь к Мячиковой на «ты». – Он проценты за носилки снял? Вот теперь сам пусть и носит.
Предельно сформулировав свою позицию, он снова укладывал на руль лицо. И Лизавета Петровна опять подумала про бедную рыбку.