Так или иначе, но только постоянное присутствие вернувшегося с
тренировки Виктора заставило церковников, – самые сливки их ордена,
так сказать, – начать работать, а не развлекаться за чужой счёт. За
один час под присмотром они сделали больше, чем за семь часов до
того, и совсем скоро приступили к, собственно, обсуждению.
Забавно, но «надзирающий» за ними парень к тому моменту уже и
сам прекрасно знал, что и как будет происходить. Нахватался чего-то
у одного, чего-то – у другого, и вуаля! Все эти люди жаждали
оказаться у благословлённого верховным богом святого на хорошем
счету, и оттого щедро делились доступной им информацией. Правда,
доступно им было не то, чтобы очень многое. Каждому по чуть-чуть, в
зависимости от положения и личной глупости.
Тот же настоятель Мерред, возможно, и должен был знать
последовательность действий в случае появления святого на зубок, да
только где это «должен» – и где реальность? Немолодой пузатый
мужичок без дара и не рассчитывал никогда на то, что в Тарбиллиане,
с мизерным присутствием церкви и слабой верой соответственно,
сможет породить благословлённого. Да ещё и что б таковым оказался
не простолюдин, которого можно на лошадку усадить и в столицу
спровадить, а отпрыск аристократа, могуществом способного
посоперничать с любым из ныне живущих герцогских фамилий?
Иными словами, вместо собрания образовался бардак
обыкновенный.
И разгребать его предстояло совместными усилиями.
– Итак… – Настоятель ныне закрытой на неопределённый срок церкви
встал, окинув взглядом всех присутствующих. Картина его явно не
удовлетворила, но выдвигать обвинения он посчитал бессмысленным.
Какой спрос с коллег, вытащенных из деревень и крепостей? К первым
требования никогда высокими и не были, а вторые за нелестное словцо
в свой адрес могли и оглоблей по хребту пройтись. Боевитые,
понимаешь, ребята, выполняющие роль оплотов боевого духа у несущих
службу солдат. – Сегодня и здесь мы собрались для того, чтобы в
меру своих возможностей наставить слугу божьего, господина Виктора
ван Бельвиоса, и отправить его в столицу…
Речь бедолага читал с измазанного чернилами пергамента, но даже
так волновался больше необходимого, краснел и задыхался, свободной
рукой теребя воротник. О содержании этой речи можно было даже не
заикаться: проклятый едва не заржал, когда по сути результат
«обсуждения» был оглашён во вступлении. Ну не знаешь ты, как
поступить, так скажи прямо, безо всех этих плясок вокруг древних
регламентов и правил! Но нет, настоятель или обиделся за порушенный
дом пантеона девяти, или от природы был вот таким вот.