Проклятие Усердия [2] - страница 53

Шрифт
Интервал


А тусклый, поблекший и ослабший силуэт, вокруг которого суетятся лекари…

Это он сам.

Взирать на себя со стороны было странно и необычно, но при том необычайно легко. Недовольно «ворчащее» проклятие, тяжесть в мышцах и боль от ран практически не ощущались, хоть разум и подсказывал, что всё должно быть с точностью до наоборот. Зато мана вовне виделась вымотанному разуму так, словно он мог прямо сейчас зачерпнуть её рукой, направив на какие-то свои нужды. Глупость, но глупость смешавшаяся с реальностью. Будь у Виктора такой опыт, и он сказал бы, что эти ощущения чем-то походили на галлюцинации отходящего после операции пациента, видящего то, чего нет, и принимающего это за чистую монету. Но проклятого не оперировали ни в том мире, ни в этом, так что сравнивать ему было не с чем.

Но это не значило, что он не мог хотя бы на мгновение предположить, что невозможное возможно… и попытаться это сделать, потянувшись к ближайшему артефакту, в котором мана была сконцентрирована сильнее всего. Это в лес он вышел голым, как сокол – благо хоть подпоясаться не забыл. А здесь, в поместье, на «умирающего» понавешали всяких побрякушек столько, что они, активировавшись, имели бы все шансы взорваться вместе с третьим сыном графа.

Если бы не вышли из-под руки мастеров рода Бельвиос, конечно же.

Виктор и сам не заметил, когда окружающий мир в его восприятии поплыл, а перед сознанием появилось чуждое материальному измерение. Внешне практически такое же, повторяющее обычное вплоть до малейших деталей, но – бесконечно чужое. Человек, мысля иными категориями, совершенно не мог его воспринимать. Ни маг, ни вирфорт, ни пустышка.

Но проклятый почему-то выбился из этого правила, и потому сейчас заинтересованно «озирался», не видя в происходящем ничего, что можно было назвать странным. Тем более он уже бывал на изнанке, пока «летел» до своего нового тела. Сейчас же он просто продрал глаза и стал зрячим, почувствовал запах чужого воздуха, воспринял тепло искажённого солнца и ощутил дуновение неправильного ветра.

Виктор ван Бельвиос, потеряв сознание, не погрузился в блаженное ничто и не ступил во владения Лункоса, как полагается каждому засыпающему смертному. Вместо этого он вывернулся наизнанку, и оказался… да на изнанке он и оказался.

В мире, материей которому служила мана.