— Мне надоело сидеть в этом городишке, зарабатывать на продаже
трав несчастные пятьдесят шеляг в неделю, когда отец живёт в
столице и разъезжает по балам. Он должен признать меня, тётушка
говорила, что я очень похожа на своего отца, и она рада, что её
сестра не увидела этого.
— А тёткин дом? Продашь?
— Кто его купит, — зло усмехнулась, цепляя на голову парик из
серо-жёлтой пакли, окинув удовлетворённым взглядом своё отражение в
зеркале, продолжила, — здесь же не одно поколение ведьм обитало,
вот только на Ильзе род прервался. Ну всё, я пошла! Мне осталось
заработать всего пару гилтов, и можно отправляться в Лэнгорд.
— Ох, Мир… боюсь я за тебя, — всхлипнула Хетти, вдруг крепко
меня обняв, хотя знает, что нежности я не особо привечаю.
— Что будет-то, — хмыкнула, аккуратно высвобождаясь из рук
подруги, чтобы не испортить маскарадный наряд, проговорила, — всё
будет хорошо.
— Угу, — шмыгнула носом Хетти, первой покидая дом ведьмы,
стоящий на окраине маленького городка, почти у самого запретного
леса. На мгновение замерев, глядя вслед подруге, я грустно
усмехнулась. Ей легко говорить, что лучше остаться в Буварде, её
жизнь давно распланирована: осенью, когда листва упадёт с деревьев
— свадьба, родители добротный дом справили, скоро детки пойдут. А
я, недоведьма, останусь совершенно одна, и лишь настырный Отто
продолжит докучать, но замуж не позовёт. Все же знают, ведьмы
семьёй не обзаводятся.
Проводив подругу до улицы кожевенников, я быстро свернула в
переулок мясницкий, прикрывая нос серым платком от нестерпимой
вони, устремилась в сторону площади белого фонтана, которого
отродясь там и не стояло. Улицы городка вот уж третий день были
пустынны, народ веселился на ярмарке, празднуя Зелёный день,
поэтому я благополучно, не встретив презрительных улыбок и не
услышав обидных слов, почти добралась до своего шатра, размещённого
в самом дальнем углу площади. За него мне пришлось отдать целый
гилт градоначальнику Буварда, но звонкое бренчание монет в
небольшом поясном мешочке, висевшем у меня на талии, напоминало,
что заработать всё же удалось гораздо больше, чем потратила.
Праздно шатающаяся публика на площади пока встречалась редко,
лавки были ещё закрыты, и лишь только прибывшие из соседних
посёлков и деревень торговцы да лоточники расставляли свой товар,
хмуро поглядывая на своего соседа. Да ещё и фермеры загоняли
крикливых гусей в наскоро построенные загородки и кормили жирных,
едва переставляющих ноги, поросят.