Хотя мама Эммы, да и сама девочка, до конца надеялись, что спасти они смогут в первую очередь себя. Мать от непереносимого чувства вины, а девочка – от метки смерти. Но не успели, даже если шанс спастись оставался. Из всего, что Эмма изучила, она усвоила лишь одно. Надежды нет. Никакой препарат, не единый метод лечения доступный науке не смог бы полностью перекодировать ДНК, убрав из его структуры все погрешности.
Она знает, а потому не бьётся в лихорадочной надежде спастись. Её парень, Март, пропал два месяца назад, когда она уже не могла тратить остатки сил и средств в надежде увидеть перед смертью как можно больше. Он не смог быть с той, чьё тело падало в обморок от любого, хоть сколько-то волнительного момента. Она его не держала. Не позволяло самоуважение.
Она одета в тонкую, словно шёлк, ночнушку чёрного цвета и длинной чуть ниже бёдер, торс обнажён, лишь выглядывают из-под прозрачной ткани кружевное бельё чёрного цвета. Бюстгальтер она носить перестала, так как он стягивал грудь, и во время приступов было просто нечем дышать. Сейчас полуобнажённое тело выглядело бледным и хрупким, кожа приобрела немного сероватый оттенок, а пальцы на руках и ногах и вовсе побелели. Глядя на себя, Эмма лишний раз убеждалась, что час уже близок. Лишь только имплантированное сердце ударит последний раз, захлебнувшись в перегное отвергающих инородный объект тканей, в её дом ворвётся команда медиков и патологоанатомов с целью докопаться, что же с ней всё-таки было и как это можно использовать? К счастью, ей уже будет всё равно. Она уже давно погружена в ожидания, и каждую минуту может наступить момент, когда эти ожидания себя оправдают.
Из окна на неё смотрит ночь. Город, рождественская ёлка обвитая мишурой всех цветов, роль которых взяли на себя автострады. Город за окном сверкает подобно углям на догорающем кострище. Остатков костров, которые они с Мартом разводили в туристическом заповеднике сектора девять, где-то на территории некогда принадлежащей Чехии. Огромные искусственные леса, которые от настоящих и не отличить. В эту глушь едут чуть ли не самые изголодавшиеся по экзотике туристы. Неделя в дикой природе. Боль тогда ещё приходила редко, а во время похода и вовсе не беспокоила, хотя им и приходилось тащить на себе целую кипу экипировки, словно каким-то скаутам или Искателям, тех психов, исследующих пустоши. Конечно, они могли заказать транспорт, но Эмма настояла: «Чувствовать жизнь нужно всеми чакрами, а это возможно лишь при полном погружении» … Нирване. Если бы не постоянно недовольный Март, преданный городской житель любящий ритм улиц и умеющим раскачивать его на максимум, всё было бы просто прекрасно. Она вспоминает о Марте, и к горлу подкатывает ком. Сердце снова начинает лихорадить, то ускоряя, то замедляя темп. На бледной, словно воск коже, выступила испарина.