После продолжительной паузы Артём
хмыкнул и качнул головой.
— Вот как… — медленно произнес он. —
Оперативно тебя выписали.
Все небольшие странности встали на
свои места. И почему новичок вдруг решил мальчишек проверить, и
почему он побледнел как полотно, когда Тёмного возле трупов
накрыло. Эмпатический счетчик Гейгера не выдержал того, с чем Артём
жил каждый день. Но надо, признать, Горский хорошо сыграл свою
роль. Да и легенду они с Васильичем складную придумали. Шеф тоже
хорош. Ссал в глаза как Милька. Как будто нельзя было сказать
по-человечески. Тёмный даже не подумал, что все настолько пошло по
пизде.
— Нападение на напарника — весомый
повод для проверки.
— Надо было сказать, как мне жаль,
что я этого жалостливого мудака вырубил, — с сарказмом произнес
Тёмный. — Но хорошо пиздеть только ты умеешь.
В душе бушевала злая досада.
Выходит, Горского вытащили сразу после того, как Валька в штаб
отзвонился. Шустро Мишаня сработал, нечего сказать. Но даже сквозь
злость Артём понимал, что совсем на тормозах ему бы эту выходку не
спустили. Иррационально больше бесило другое — он повелся на
складную придумку, еще даже советовал валить подальше от охотников,
а эта падла тем временем его прощупывала, совсем тронулся Тёмный
или еще протянет.
— Я тебя особо и не обманывал, —
ответил Кай, словно прочитав его мысли.
Он немного помедлил, как будто
сомневался, стоит ли говорить, и продолжил.
— Я на самом деле был врачом,
военным хирургом, пока на учениях не произошел несчастный случай.
Наша машина по мосту ехала. Такой, знаешь, хлипкий деревянный мост,
как во времена второй мировой. Две проехали, под нашей он
обвалился. Меня тогда еле откачали, а после того случая я начал
чувствовать тех, кто рядом. Решили, что я крышей поехал. Признали
непригодным к дальнейшей службе и врачебной деятельности. Ну а
потом меня точно так же нашли, как тебя или Шамана, а я со временем
научился контролировать эмпатию.
— Очень трогательная история. Мелким
пиздюком из фальшивого досье ты все равно мне больше нравился. Я не
люблю, когда меня пытаются наебать. С Милькой вон не очень хорошо
закончилось.
— Зато ты сама честность. Я был в
штабе, когда вы с Шаманом вернулись. Ты совсем не лгал, когда
говорил, что в одиночку мог бы и не спасать ту девушку.
— Я сказал, что не знаю, что бы
сделал, — сквозь зубы произнес Артём.