— Но не бомжом и псиной, —
огрызнулся Артём. — Где сейчас болотник?
— Откуда же мне знать? —
ухмыльнулась волчица. — Когда уходила, был в той точке, которую я
передала. А где он сейчас… Кто же ведает. Без меня не найдете.
Гадина, конечно, набивала себе цену.
Это она умела. Поэтому до сих пор и была жива, несмотря на рьяное
желание Тёмного ее пристрелить.
— Собирайся, — процедил сквозь зубы
Артём.
— Подождёшь, не облезешь. У меня ещё
дела остались, — глумилась Милька. —Ты нагрянул раньше, чем
договаривались.
— Счастливые часов не наблюдают. Я
приехал позже, — ещё холоднее произнёс Тёмный. — Или сама идешь,
или я тебя за шкирку оттащу.
— А ты мне тут не быкуй, —
оскалилась Милька, — Не дорос ещё.
— Попробуешь перекинуться —
пристрелю на месте, — предупредил Артём.
Неожиданно для Тёмного откуда-то
сбоку послышалось отдаленное рычание. Охотник ощутил, будто время
замедлилось, а уши заложило. Подавленный гнев, бушевавший в его
сознании словно раскаленный металл в домне, прорвался наружу.
Хладнокровие сменилось яростью. Рефлексы сработали молниеносно.
Одним движением Тёмный выхватил из кобуры револьвер и выстрелил
почти не целясь — прямо на звук. Оглушительно рявкнул выстрел —
раньше, чем Артём смог рассмотреть, что бросившееся на него чудище
оказалось всего лишь маленьким волчонком. Он перевёл взгляд на
Мильку. В глазах волчицы он увидел очень хорошо знакомую ему смесь
эмоций — недоумение, неверие, боль и ярость. Уже нечеловеческий
оскал, вздувшиеся вены на шее — не надо быть семи пядей, чтобы
разглядеть начавшуюся трансформацию. Тёмный знал, что будет,
дальше, поэтому не колебался и, вскинув револьвер, ещё раз нажал на
спусковой крючок. Новый рык, на этот раз слева — два выстрела в ту
же сторону. К ногам охотника свалился ещё один зверёныш.
Мёртвый.
Четыре пули, три тела. Одна
ошибка.
Артём медленно повернулся к своему
напарнику. Тот смотрел на него широко раскрытыми от изумления
глазами.
— Ты… ты совсем охренел?! Ты
зачем?.. Крыша потекла?
Соник все-таки преодолел ступор и
засыпал его неприятными, но очень правильными вопросами, на которые
у него не было ответа. Тёмный промолчал. Он не чувствовал ни капли
сожаления от содеянного. Понимал, что ошибся и что подставил не
только себя, но и всю контору, но все равно не мог найти хотя бы
каплю сочувствия. Он никогда не разделял политику Васильича искать
информаторов среди нечисти, тем более что Милька, на его взгляд,
была далеко не самым полезным осведомителем. В представлении
Тёмного, водить шашни с нечистью было равнозначно тому, как если
смешать воду с нитроглицерином и надеяться, что не рванет.