– Ты кометы видел? – спросил Витя.
– Видел.
– Вот так просто сидишь всю ночь и ждешь, когда полетит?
– Зачем? Много известных комет с вычисленными орбитами. Вот, например, чешский астроном-любитель Биэла знал орбиту кометы, замеченной в тысяча семьсот втором году. Он вычислил, где и когда её можно ждать снова, и открыл комету в тысяча восемьсот двадцать шестом году.
Витя долго считал, потом удивился:
– И этот Биела пятьдесят четыре года ждал одну комету? Всю жизнь?
– Нет, конечно. Её впервые заметил другой человек. Одной жизни не хватит. За небесными телами следят столетиями, тысячелетиями. Астрономы как бы передают друг другу из века в век эстафету познания.
– А у этих, – крикнула Ира, – с оранжевым абажуром, блины сгорели. Ругаются! Страсть.
Теряев забрал у Иры бинокль и отдал ей книгу.
– Почитай лучше. Нечего за людьми подглядвать.
– А сам-то?!
– Я не подглядываю. Я смотрю.
– Нет! – сказал Витя Карлсону. – Ты всё-таки объясни мне, как этот мир устроен?
– Очень просто, – сказал Карлсон.
– До чего вы все умные, – вздохнула Ира. – С вами со скуки сдохнешь.
– Молчи, женщина, – сказал Витя. – Тебе нас не понять.
Карлсон нарисовал мелом на крыше нечто, похожее на веретено.
– Это наша Галактика. Вид в разрезе. Вот здесь мы. – Он показал почти самый конец «веретена».
– В смысле – Земля? – уточнил Теряев.
– Нет. Вся наша Солнечная система.
– Вот тут вот с краю?! – возмутился Витя. – У чёрта на куличиках?!
– Наша система, – говорил Карлсон, – вращается вокруг центра Галактики со скоростью около двухсот километров в секунду.
– Не может быть! – воскликнула Ира.
– На один оборот у нас уходит двести пятьдесят миллионов лет.
– Сколько? – удивился Теряев.
– Двести пятьдесят миллионов лет.
– Ты слышишь, Август? – Теряев оглядел множество крыш, покатых и пологих, золотые шары церковных куполов, пожарные лестницы и чердачные окна, тёмные трубы и тяжёлые двери, застеклённые балконы. Надо всем этим было лёгкое, свободное, огромное небо.
– Господи, какие мы маленькие, – прошептал Теряев.
– А вот здесь написано, – сказала Ира, указывая на книгу, – что есть астероид Витя.
– Что?! Как?! – Витя вскочил так внезапно, что Теряев в страхе ухватился за него и вскрикнул.
Ира прочитала:
– «…Таковы астероиды тысяча тридцатый Витя и тысяча триста тридцатый Спиридония, названные так в честь юного пулемётчика Виктора Заславского и его дяди, черноморского моряка Спиридона Ильича Заславского, павших в боях Великой Отечественной войны».