Жить щенок стал под родительской кроватью – она широкая и такая низкая, что забраться под неё мог только сам Бабайка да его подружка Мурка. Заберутся они туда вдвоём. Пёсик с собой прихватит какой-нибудь тапок и грызёт его. А Мурка рядом сидит, смотрит и мурлыкает о чём-то своём.
Если кто-то из хозяев пытался забрать у пса свои вещи, Бабайка начинал рычать и гавкать. А если кто-то пробовал залезть под кровать, то пёс даже зубы угрожающе скалить начинал.
В результате его перестали любить почти все. Редко когда приласкают. Всё чаще гнали прочь. Кушал он только после того, как Гера наестся. Чашка-то у собак общая была, и Бабайкиных прав на качественное питание никто не защищал. Поэтому иногда ему оставались только самые невкусные кусочки на дне тарелки. Плохо быть нелюбимым!
Только Добрыня по-прежнему был ласков с пёсиком, играл с ним и тайком от мамы разрешал ему прятаться у себя под одеялом. Он рассказывал ему свои детские тайны и обиды, а Бабайка, поблескивая глазками, внимательно его слушал и от удовольствия повиливал хвостиком.
Однажды мама выставила Бабайку за дверь и сказала:
– Пока не сделаешь на улице все свои собачьи дела, в дом не пущу! Сколько можно убирать за тобой, ты же большой совсем уже!
Выл пёс под дверью, выл, а потом затих. Вышла мама на улицу, чтобы позвать его домой, а его не видно нигде. Наверное, он кого-то опять испугался, убежал и заблудился в городе.
Не было его целых трое суток. Мама хоть и переживала, но сильно не расстраивалась – уж больно много пакостил этот пёсик. Она так и говорила:
– Нет худа без добра. Мне легче стало.
Но как-то ночью она услышала странное скрежетание под дверью. Встала, открыла дверь. Так и есть, явился – не запылился. Тот слой жидкой грязи, покрывавшей пса с ног до головы, пылью назвать было нельзя.
Бабайка влетел в квартиру, пробежался по всем комнатам, попрыгал по всем кроватям, разбудив детей, заскочил на кухню, быстренько съел всё, что было в тарелке и, счастливо поблёскивая глазками, наблюдал, как сердитая мама с тряпкой в руках среди ночи пытается восстановить былые чистоту и порядок.
Все сонно посмотрели на вернувшегося гуляку, гладить грязнулю не рискнули и ушли досматривать сны.
И только Добрыня, обхватив обеими ручонками пёсика за шею, целовал его в счастливую мордочку и громко кричал: