***
– Ну дурила!.. дурила ты плюшевый, – Лёлька расстёгивала парню пуховик, тот тяжело дышал. – Не говорили тебе, что для одних молчание – золото, а для других – залог здоровья. Чего ж так стонешь? Он ведь тебя лишь разок ткнул. Если драться не умеешь, зачем полез?
– Ккк-опьё… Ккк-опьё убьёт этих ммм-ехгзавцев. Они ещё пожалеют.
Бита и Макс свалили сразу, как только очкарик упал на снег и стал корчиться, точно в эпилептическом припадке. Лёлька отошла от лавки, на которую они вдвоём уложили бедного парня.
– Больной он что ли?
– Точно больной – юродивый, – уточнила Саша. Скукожившись, она стояла в стороне и кусала губы.
– Копьё? Какое ещё копьё? Ты что и впрямь рыцарем себя возомнил? – поморщилась Лёлька. – Сань, не нравиться он мне. Надо бы скорую вызвать.
Саша хмуро поглядела на скривившееся от боли лицо парня. Почему-то из головы не выходили слова Макса: «…чем не жених? Ты Борисова к нему приглядись…». Ещё чего, больно он такой нужен – хлюпик. Саша посмотрела на часы:
– Ну всё, теперь точно не успеем. Придётся топать на пересдачу.
– Скорую ему вызовем, да пойдём? Если Ксюху ещё ветром не унесло, может и успеем?
Ксюхой называли Ксению Петровну Звягину, препода по литературе, ту самую, которой нужно было сдать злополучное эссе.
– Скорая так просто от тебя не отстанет. Пока всё расспросят, пока твои данные возьмут. Знаешь у них на приеме, какие бабки дотошные сидят. Я как-то пыталась им дозвониться, когда у нас соседского пацана собака покусала, – недовольно буркнула Саша. – Так они у меня и номер полюса, и год рождения и… чуть ли не группу крови больного спросили. Можно подумать, я всё это знать должна.
– Что же, так и бросим его? – нерешительно поинтересовалась Лёлька.
Где-то ты, подруга, уж больно крута, а где-то… Саша вспылила:
– Пошли, ничего с ним не случиться. Сам виноват – нечего было в свару лезть, коль со здоровьем нелады. Пошли, говорю, очухается твой рыцарь.
– Почему это мой? Может он на тебя запал, – рассмеялась Лёлька, и точь-в-точь повторила слова Макса Саенко: – «Ты приглядись, чем не жених?»
Саша насупилась, дёрнула Лёльку за рукав, и девчонки побежали вдоль кустов по протоптанной дорожке.
Ксюху они застали уже на пороге. Та для приличия поломалась, а потом согласилась не только принять эссе, но и чиркнула в зачётках допуск к экзамену, ничего не проверяя. Неплохая она всё-таки баба, больше грозит, а в душе добрая. Да и Лёлька молодчина. Наплела ей с три короба, рассказала о нападении в парке, поведала и об очкарике, представив его отважным героем. Правда приврала Звягиной, что парню они скорую всё-таки вызвали и после экзамена обязательно справятся о его здоровье. Расчувствовавшись, Ксения всё и подписала, затребовав от девчонок, что потом они обязательно расскажут ей, как чувствует себя их отчаянный спаситель.