Рюкзачок или сумка-баул?
В куртке – простенько, в шубе мне жарко.
А на ша'рфе котенок заснул,
Перепутав, наверное, с пледом.
Есть другое кашне, но не в тон.
Это я собираюсь за хлебом.
Далеко ли? Да здесь, через дом.
Стояло пианино у окна,
Старинное, оформленное чу'дно.
И все, кто заходили в гости к нам,
К нему спешили в первые секунды.
И каждый раз, откинув чёрный клап,
Из клавиш извлекали что попроще,
А музыка родиться не могла —
Здесь требовался опытный настройщик.
Вздыхало пианино в уголке
Ослабленными струнами… Когда-то…
Когда всё это было, где и с кем —
И «форте», и «легато», и «анданте»?
Расстроено, расстроено теперь,
Забыты вечера, беседы, танцы.
Но кто-то же играл, играл и пел,
По клавишам скользили чьи-то пальцы.
Потому что мы становимся старее,
Увеличиваем мелкое – стеклом.
Потому что в этом доме батареи
Не дают необходимое тепло.
Потому что завихрений, полнолуний
Избежать, как ни стараешься, нельзя.
Потому что мы не будем как Полунин
С телефоном объясняться: «Асисяй!»
Потому что – в ту же воду… те же грабли…
Нет страховки от ошибок и обид.
Потому что, строя собственный кораблик,
Умудряемся его же и топить.
Мужское дело – быть масштабным.
Наперекор любой зиме
По перелескам, по ухабам
Ходить за тридевять земель.
И, если ставки, то большие.
Иметь убежище, коня.
И территорию расширить,
И от набегов охранять.
А дело женщины – незримо
В его присутствовать делах.
Быть кроткой, но неуязвимой.
Кормить и ложе застилать.
И дело женщины – пытаться
Стоять подальше от руля.
Самой природой: взглядом, танцем,
Да чем угодно – вдохновлять.
Двенадцать месяцев не цвёл
Гибискус (или просто ро'зан).
Был реже весел, чаще квёл,
Во всём искал себе угрозу:
В палящем солнце за стеклом,
В холодном воздухе из щели…
«Он любит влагу и тепло
И не выносит помещений
Неосвещённых, сквозняков,
Неравномерного полива».
Тогда сказала я: «Легко!»,
А продавец: «Хороший выбор!»…
Но тот не цвёл, а зеленел.
Он становился изумрудным.
И ветки всё длинней, длинней.
И разрастались листья крупно.
Я так ждала пусть одного,
Пусть небольшого, но бутона.
Цветок стоял, смотрел во двор
И оставался однотонным…
И вдруг! Пришёл февральский день,
Прихорошившись как на кастинг,
И высветил среди ветвей
Махровый, алый, языкастый —
Похож на розу, на пион,
На мотылёк и чудо-птицу…
Но как же догадался он