– Это да, – сказал надзиратель, улыбаясь сообразительности простого раба. – Но зачем ему голова, раз у него есть сила. К тому же, я поставил на него серьезные деньги.
– Поставил бы на меня – не прогадал, – с иронией ответил Кайс.
– Мальчишка, ты слишком самоуверенный. Думаешь, если прожил два года в Велании, значит, выучил язык, наши обычаи и все знаешь, а уверенность появилась после неудачной попытки побега?
– Нет, просто у меня больше причин вырубить всех вас, – животных, убивших мою мать, – проговорил Кайс на своем родном имперском языке.
– Хватит бормотать на своем жалком языке. Я не понимаю тебя, так что выходи! Вперед!
Решетка открылась, и его вывели словно скотину, ведущую на пастбище. Коридор был узкий, сбежать было сложно, проще сказать – невозможно. Надзиратель шел позади, бормоча, что из мальчишки сейчас сделают фарш, и никто скучать по нему не будет, а он получит хороший процент от выигрыша.
Солнце ослепило его. Давно он не видел такого греющего и теплого солнца, лишь темноту, к которой он привык, в которой он жил и ненавидел своих врагов. Ненавидел мизшет.
Темнота – его друг. Его спасение.
Ловкость – его дар. Его орудие.
Крепкий оруженосец обратился к Кайсу:
– Выбирай оружие, раб.
Он выбрал. Но выбрал не то, чем он хорошо владел. Сыну мастера двуручного меча необходим длинный меч, но такового не было. Кайс выбрал оружие, с которым он сможет выиграть это сражение – кинжал средней длины, прочный и легкий. В последние годы он практиковался только с тупым ножом.
Это оружие давало ему шанс на победу.
В центре Арены его ждал Азиз. Высокий, красивый, с накаченным телом как гора, восточный мужчина при виде жилистого парня, в одних шароварах, рассмеялся на месте.
Дурак.
Недооценивает врага, у которого отняли все: убили мать, лишили дома, да и к тому же парень – имперец. Опасный враг для мизшета.
В руке Азиза был окровавленный кривой длинный меч. В руке Кайса – восточный кинжал. Не серьезно, но Кайс ловок и проворен как кошка, а оружие Азиза – тяжело и неуклюже.
Народ ждал зрелища. В царском ложе были какие-то люди. Явно не с востока. Возможно, имперцы. Но что им тут делать? Это не было важно.
Трибуны ревели, жаждали крови, восхваляли Азиза, бранили парня.
Его толкнули вперед, от неожиданности он свалился лицом в песок, поднялся, вспоминая события двухлетней давности.