– Я под суд?! – у красной, запыхавшейся Ады даже глаза на лоб полезли. – Вот что, Люся, ноги его больше на мой порог не встанет! Как хочешь. Или сама уходи… А сундук его, знаешь что?.. Не знаешь, да?! А я вот знаю! – и Ада схватила лежащий между дверьми топор.
– Иди, подай на меня в суд! Иди! Иди в милицию! – и Ада с яростью, сообщившей невероятную силу ее хрупкому телу, начала выламывать замки. Она просовывала острие топора между крышкой и живой плотью сундука и жала на топорище. Что-то стонало и всхлипывало, охало, бренькало внутри его, а Ада тужилась, налегала всем телом и, наконец, один за другим вырвала с мясом оба запора. Должно быть, Веня все слышал за дверью. Он вдруг замолк, потом задрожали лестничные перила, и он зацокал подкованными сапогами. Наверное, он бежал на свою хлебную линию проситься в рейс, чтобы быстрым, артистическим усилием восполнить неожиданные убытки. Ведь говорил же он Люсе, когда та через несколько месяцев все-таки пришла навестить его в тюрьму: «Люся! Выручай меня, Люся! Там люди дела делают, а я здесь сижу!»
А тогда глухо хлопнула о стену крышка, и в наступившей мгновенно тишине Люся покорно стала помогать Аде выгружать продукты. Но Ада вдруг разнервничалась, начала задыхаться, уже прерывисто еле-еле проговорила:
– Норочку… маму корми… Презирать буду, если хоть… крошку ему отдашь. А мне… ничего не надо… – и, повернувшись спиной, трясущейся не то от надвигающегося приступа, не то еще от чего-то, ушла в комнату.
И Люся, тоже остановившись на полдороге среди разбросанных на полу мешков с крупами, мукой, среди банок и свертков, опустила руки и заплакала. Потом утерла лицо, пошла за Адой, мимоходом печально взглянула на себя в зеркало и села напротив. Слышно было, как в другой комнате скрипит кровать под бабушкой Анаидой, как всхлипывает во сне внезапно заснувшая после истерики Норочка, и Адино дыхание повторяет, передразнивает скрип и всхлип, и Люся, подперев голову рукой сказала:
– Проклятая жизнь. Ада…
– Как детская рубашка, – обрадовалась та, – коротка…
– И обосрана, – заключила Люся, и обе они рассмеялись. И Ада тут же скосилась на Роальда и Флору – они, как выпавшие из гнезда галчата, испуганно ждали, что же будет дальше. Но теперь уже ничего страшного не произошло. Только…
– Шли бы гулять, – приказала им Ада.