– Не беспокойся, сын, – Владимир смотрел в глаза мальчика, где уже блестели капельки детского отчаяния. – Земля родная нужна для того, чтобы ощущать силу и поддержку родины в трудную минуту. Я уже сам завязал себе горсточку в платок…
В коридоре появились мама и Маришка. Девочка щурилась спросонья:
– Папа, ты есё не уехаль?! – она кинулась к отцу, прижалась к ноге. – Фу, сем так пахнет?!
Коля оттянул сестру к себе, усадил рядом на лавочку:
– Папа, начистил сапоги, смотри: как блестят, видишь – зайчик отражается?
– Гу-та-ли-нам? – Маришка только-только стала хорошо говорить, и ей самой очень нравилось произносить сложные слова.
– Мариша, – отец присел перед девчушкой на колени, откинул у неё со лба непослушные кудряшки. – Меня не будет долго. Слушайся маму и Колю. На обоях и мебели больше не рисуй! Руки мой и кашу ешь…
– Халасо, папоська, абесяю!
Отец обнял и поцеловал детей. Пришла очередь мамы.
– Ну, Катёнок, не хандри, – одной рукой он обнял жену за талию, другой гладил волосы, Екатерина положила голову ему на грудь, и сцепила руки на спине. – Всё уже обговорили. С матерью не ругайтесь, особо прошу тебя. Ей тоже нелегко, ты с детьми, а она вообще одна. Колька пусть хоть иногда её навещает что ли. На связь выходить буду по возможности, сама понимаешь. Детей береги. Ну, мне пора. Присядем на дорожку.
Они уселись рядом, взволнованные и потерянные, недосказанность ощущал каждый, но слова сейчас не складывались. Только Маришка не понимала настроения родных.
– А посему…
– Тихо, надо помолчать минутку!
– А засем?
– Доченька, беги: нарисуй мне картинку красивую, когда я вернусь, ты мне подаришь…
– Халасо, папоська, сяс налисую, пока-пока!
Девочка убежала. А взрослые обнялись так, как, наверное, никогда не обнимались. Коля обхватил отца за ремень и прижался к нему сзади.
– Может быть, мы всё-таки тебя проводим?
– Катя, обсуждали уже! Долгие проводы – лишние слёзы. Да, и некогда мне будет с вами прощаться, я уже там командование принимаю. Всё! Пока!
Он забросил вещмешок за спину. Обернулся. Посмотрел в глаза сыну. Жене. Поклонился в пояс. И резко вышел за дверь. Остался только запах.
Коля опустился перед дверью на коленки, прижался к ней лбом и тихонько заплакал.
Мать не стала его успокаивать, она ушла в комнату, где, ссутулившись, села на диван и опустила руки, бессмысленно уставившись в одну точку.