Идут словно на свадьбу. Подошли. Встали кругом. Старшой и «мужик уважаемый», в белой рубахе с красной рюшкой да кушаком, выступил вперёд, бабам подмигивая. Все зычно ему: «Давай, Фёдор! Тяни! Опрокидывай небо!»
Взялся мозолистыми ручищами – и раз! Отошёл. Ливануло! С полчаса дождь шумел, дюже добро пролил…
С той поры привыкли сельчане к верёвке. Как дождя
или снегу просить? Подходи – дёргай! Никому отказа нету. Все на верёвке мозоли натёрли, окромя старичка да батюшки. Полить огород? Приходи к верёвке. Посушить когда? Солнца ясного? На, тронь жилу!
Всё бы так хорошо, да одна оказия – невпопад. Тут тебе в аккурат влаги, а сосед в поле работать выходит.
По дождю неловко трудиться. Вот и обижаться начали сельчане. Одним дождь подавай, другим – солнце. А мальчонки раз, посреди июля, снегопад сдёрнули – на салазках покататься. Пори их, опосля того, не пори – гектар заморозили…
Вышла, такой стороной, от верёвки распря великая!
Каждый от Чуда своего желает. Так и ходят, так и дёргают. С каким помыслом подойдёшь, с того и получи.
Завраждавались две старухи, зазавидовались. Одна тайком в поле к верёвке граду просить, дабы соседский урожай побить, с помыслом жестоким: «Пущай и мой достаток погибнет, но змеюге той незарадоваться!» Дорвалась, сердечная! И верно – незарадовалась с соседкою, а вместе с ними и всё село. Град, аж с куриное яйцо, весь урожай побил. Крыши поломал, а где и наскрозь избёнки просёк.
Почесали затылки мужики. Что тут делать? Всякий сельчанин уже страсть к верёвке возымел. Так и глядит в поле на жилу, так и смотрит, как опередить и для себя воды потребовать. Однако же, тянет один, а мокнут все.
Про речку и колодцы давно забыли. Уж не то что для скотины или посадкам воды, а и для самовара – и то к верёвке тянутся. И вот тебе разница и раздор на селе: одни чайком затягиваются, а другие в дождливой жиже углебаются.
Мыслили пользу великую от верёвки иметь, да поначалу так и было, а вот теперь, когда всякий по похотям дёргает – разор и беда, и разруха, и смятение, и междоусобица неслыханные.
Верёвку уж всю измызгали, измозолили, изнурили, а измождение селу не уменьшилось – только прибавилось. Соседние деревни посмеиваются, а может, и завидуют, ведь, поди, хотя и по-худому выходит, а всё-таки чудеса подобные не при каждом дворе изыскиваются…