Да, прошлой ночью я все время бредила и часто видела тебя… Сейчас все в тумане. Вообще все странно, глупо, смешно. Сейчас мне особенно не хватает тебя, но увы и ах. Ты уже не тот.
…Какая хорошая музыка по радио. И почему-то мне вспоминается вечер в твои каникулы. Как я тогда глупо выглядела. Это уже была одна из трещин. Да, а разбитую чашку можно склеить, но нельзя наливать горячего. И опять сентиментализм. Тебе не противно? Прости больному человеку тебе ненужный пессимизм.
Саша, милый, сейчас я очень и очень хочу видеть тебя».
Думаю, самое время сообщить об одном моем решении. Я не буду комментировать – в противоречие к заявленному поначалу раскапыванию смысла – приводимые здесь письма. Были бы некорректны (модное словцо!) любые суждения сегодняшнего старого человека о сказанном поза-позавчерашними юнцами, порой храбро, а часто растерянно и не очень умело нащупывавшими свою стезю в своей единственной и неповторимой жизни.
А еще – слишком… мало времени прошло. На этом свете живут и участники, и свидетели сюжета, их нельзя как-нибудь ненароком обидеть. Как говорится, что было – то было. И есть отчетливый пунктир существовавшего – натуральные, сертифицированные на подлинность письма. А почему было что-то так, могло ли быть по-иному, кто прав, а кто неправ, – все это отдано на догадливость или проницательность читателя.
…………………………………………………………
«…Здравствуй, Люся! Ты скажешь, во-первых, – что это значит? Как это понимать? Во-вторых, – почему так глупо? В-третьих, – во что это Сашка ударился и с чего? или – До чего учеба доводит! Так слушай. После того, как я тебя проводил, у меня установилось препротивное настроение, «passive voice»… Испугавшись рассказать тебе об этом прямиком, обычной прозой, я взял и зарифмовал ее. Ты спросишь – чего испугался? – Копаться в своих переживаниях и выражать свои чувства. Странно? – Странно, но этого почему-то многие боятся, я замечал. А под рифмой вообще что угодно выразить легче. Выходит, я лишь пошел по линии наименьшего сопротивления.
Ну, как ты доехала и как живешь? Как часы – ходят?
Между прочим, тем, что ты не любишь мне письма писать, ты доказываешь только, что мы очень плохо знаем друг друга. Может быть, ты думаешь, что я в твоих письмах ошибки красным карандашом исправляю и вообще жду писем только ради удовольствия в них ошибок поискать? Это, знаешь, и обидеть может. Другим ты любишь писать, потому что они тебя понимают как человека, а я способен лишь видеть в тебе стилиста, грамотея и пр., и только.