– Забыть вас? Нет, Берна. Я никогда не забуду вас. У меня сердце разрывается от того, что я не в силах помочь вам сейчас, но мы встретимся там. Не может быть, чтобы мы расстались надолго. Вы должны идти? Хорошо, хорошо, Берна.
– Я желаю вам счастья и успеха, мой дорогой друг.
Ее голос задрожал, как будто что-то душило ее. Она постояла с минуту, как будто не решаясь уйти. Вдруг сильная волна нежности и жалости нахлынула на меня, и прежде, чем я осознал, что делаю, мои руки обвились вокруг нее. Она слабо сопротивлялась, но лицо ее было поднято, и глаза сияли, как звезды. Затем на мгновение, наполнившее мою душу непостижимым восторгом, мои губы коснулись ее уст, и я почувствовал их слабый ответ.
Бедные покорные губы… они были холодны, как лед.
Я никогда не забуду той минуты, когда увидел в последний раз ее беспомощную трогательную фигурку в черном, махавшую мне, стоявшему на пристани, на прощанье. Я помню низкий ворот ее платья, открывавший нежную белизну шеи, поникшую головку и шелковистый блеск ее волос. Серые глаза были ясны и спокойны, когда она прощалась со мной, и издали лицо ее своей трогательной прелестью напоминало мадонну. Оставшиеся на пароходе направились через Дайю и старый мрачный Чилкут с его вырытыми ураганами террасами, тогда как мы избрали менее крутую, но более длинную тропу через Скагуэй. Среди них я увидел неразлучных близнецов – мрачного Хьюсона и молчаливого Мервина; оба были спокойны и сосредоточенны и как бы сберегали силы для страшной борьбы. Там же выделялась своей пошлостью мадам Винкельштейн, сверкающая драгоценностями, улыбками и грубыми шутками, и возле нее ее надушенный супруг, отвратительно подмигивающий и улыбающийся; тут был и старик с лицом ветхозаветного пророка и мечтательными глазами, горевшими теперь огнем фанатического воодушевления, беспрестанно лепечущий: «Клондайк, Клондайк», и наконец, рядом с ним бледная девушка со скорбной улыбкой. Как болело за нее мое сердце! Но время нежных чувств миновало. Призыв к борьбе прозвучал, путь призывал нас неумолимо. Настал час для каждого из нас проявить свою доблесть так, как он никогда не проявлял ее ранее. Царство Мира кончилось. Битва начиналась.
Вокруг были неописуемая суета, беспорядок и волнение. Мужчины кричали, бранились, метались из стороны в сторону. Они, одурелые, с растерянным видом ссорились из-за своих припасов. Жажда неукротимой деятельности охватила их. Единственной мыслью было поскорей добраться до золота. Неистовый пыл властно увлекал их в путь. Жажда золота тлела, разгораясь, в их беспокойных взорах. В них просыпался дух золотоискателей.