– Ты глупец, – сказал начальник и позвонил.
– Я ищущий приключений философ, – шутливо ответил № 75, когда вошел тюремщик, чтобы отвести его обратно в камеру…
Как раз перед тем как тюремный колокол возвещал заключенным, что настало время спать, тюремщик принес ему опрятный узелок с его одеждой.
– Просмотрите, номер семьдесят пять, и проверьте, все ли тут, – сказал он любезно.
Он вручил заключенному печатный лист.
– Стоит мучиться, – ответил Амбер, взяв бумагу. – Я верю вашей честности.
– Проверьте!
Амбер развернул узелок, вынул свою одежду, встряхнул ее и положил на кровать.
– Вы лучше, чем те там, в Уолтоне, сохраняете всю эту дрянь, – сказал он одобрительно, – костюм не помят, брюки сложены в складку… Эй, а где же мой монокль?
Он нашел его в жилетном кармане, завернутым в шелковую бумагу, и не мог нахвалиться тюремной администрацией.
– Завтра утром я пришлю вам человека, который вас побреет, – сказал нерешительно тюремщик. – Номер семьдесят пять, – добавил он через некоторое время, – не возвращайтесь больше сюда!
– Почему? – Амбер удивленно поднял брови.
– Потому что это фарс какой-то. Такой джентльмен, как вы… Вы определенно могли бы избегать такие места!
Амбер посмотрел на него, и в его глазах вспыхнул лукавый огонек.
– Вы неблагодарны, дорогой мой страж, – возразил он успокаивающе. – Люди, как я, могут служить украшением этому месту; кроме того, более испорченные и необузданные нахлебники могут брать пример с таких людей, как я.
То, что он в своих обращениях употреблял нарицательные местоимения, также было одно из сумасбродств Амбера.
Тюремщик стоял в нерешительности.
– Существует масса профессий, которыми такой человек, как вы, мог бы заняться, – сказал он почти с упреком, – если бы вы только направили свои способности в надлежащую сторону.
Номер семьдесят пять поднял руку.
– Дорогой мой страж, – сказал он серьезно, – вы мне тут цитируете «Воскресный листок», а этого я как раз от вас не хотел бы слышать.
После, за обеденным столом, тюремщик говорил господину Скраттону, что он, со своей стороны, считает № 75 потерянным. Он неисправим. И тут же он сознался: «Такого славного парня не каждый день встретишь».
– Как он сюда попал? – спросил один их помощников.
– Он был священником в лондонском Вест-Энде, запутался в долгах и заложил серебряную церковную утварь – он сам мне сознался в этом.