Из «Ангела» шли в кромешной тьме. Мария прижималась к мужу.
– Замечательный вечер, – говорила она. – Леди Барбара очень мила.
– Рад, что тебе понравилось, – сказал Хорнблауэр. Побывав где-нибудь, Мария всегда с наслаждением перемывала косточки гостям. Он съежился, чувствуя, что надвигается критический разбор леди Барбары.
– Она прекрасно воспитана, – неумолимо продолжала Мария. – Гораздо лучше, чем выходило по твоим рассказам.
Порывшись в памяти, Хорнблауэр сообразил, что, говоря о леди Барбаре, больше нажимал на ее отвагу и умение свободно держаться в обществе лиц противоположного пола. Тогда Марии приятно было воображать графскую дочку этаким мужчиной в юбке. Теперь ей приятно вернуться к привычным представлениям: восторгаться тем, как леди Барбара воспитана, радоваться ее снисхождению.
– Очень приятная женщина, – осторожно сказал он, стараясь попасть в тон Марии.
– Она спросила, собираюсь ли я с тобой, я объяснила, что это было бы неразумно, учитывая те надежды, которые мы уже начали питать.
– Ты сказала ей это? – спросил Хорнблауэр резко. В последний миг он сдержался, чтобы не выплеснуть всю внезапно закипевшую в нем злость.
– Она пожелала мне счастья, – ответила Мария, – и просила тебя поздравить.
Хорнблауэра невыносимо раздосадовало, что Мария обсуждала с леди Барбарой свою беременность. Он не позволял себе думать почему. Значит, леди Барбара знает. У него и до того голова шла кругом – теперь за короткую прогулку до дома ему уже точно не привести мысли в порядок.
– Ох, – сказала Мария уже в спальне, – какие же тесные туфли!
Сидя на низком стуле, она поводила ступнями в белых нитяных чулках, ее тень, отбрасываемая свечой на туалетном столике, плясала на стене. Тень балдахина над кроватью мрачным черным прямоугольником лежала на потолке.
– Аккуратно вешай парадный мундир, – сказала Мария, вынимая из волос шпильки.
– Я спать не хочу, – в отчаянии произнес Хорнблауэр. Сейчас он отдал бы что угодно, лишь бы улизнуть, укрыться в одиночестве кормовой галереи. Но это было невозможно – слишком поздний час для побега, да и наряд несоответственный.
– Спать не хочет! – (Что за дурацкая привычка повторять его слова.) – Очень странно! Вечер был такой утомительный. Может, ты жареной утки переел?