Министр приостановился и посмотрел вопросительно на императора.
Наполеон, помолчав немного, устремил взгляд на светлое и спокойное лицо Друэна де Люиса и спросил:
– Что вы мне посоветуете?
– Вашему Величеству известно мое мнение по этому пункту. В интересах Франции и в интересах спокойствия всей Европы германской войны не следует допускать. Я убежден, что Пруссия выйдет из этой войны могущественнее и грознее. Я не верю в военный успех бессильной и внутренне разлагающейся Австрии, что же касается до остальной Германии, то о ней и говорить не стоит – это мелкие армии без всякой политической связи. Но дать усилиться Пруссии, предоставить ей главенство в Германии будет совершенно противно интересам Франции. Позвольте заметить Вашему Величеству, что, по моему мнению, современная Франция – наполеоновская Франция, – прибавил он, слегка поклонившись, – должна действовать относительно Пруссии и дома Гогенцоллернов так же, как бурбонская Франция действовала относительно Австрии и дома Габсбургов. Как тогда Австрия преследовала мысль объединить германскую нацию в военном и политическом отношении, как тогда Франция, куда бы ни приложила руку, всюду встречала противодействие Габсбургов, так теперь Пруссия повсюду идет наперекор нашему законному честолюбию, и если ей путем этой войны действительно удастся соединить военные силы Германии, она пересечет нам все пути, ограничит наше влияние на остальную Европу.
– Но если Пруссия будет побеждена? – вставил император.
– Я не считаю это возможным, – отвечал Друэн де Люис, – но если бы даже это случилось, что тогда? Австрия встала бы во главе Германии, и старые традиции Габсбургов, усиленные злобой за итальянскую войну, всплыли бы вновь на нашу пагубу. Для Франции одна политика правильная: сохранять настоящее положение Германии, питать, поддерживать антагонизм между Пруссией и Австрией, но не допускать их до конфликта и пользоваться страхом, внушаемым обоими могущественными членами союза, для того чтобы упрочить наше влияние на мелкие германские дворы. Таким образом мы легко и незаметно достигнем того, чего император Наполеон Первый добился насильственно сплоченным Рейнским союзом – располагать для наших целей действительной федеративной Германией против обеих великих держав. Я думаю, что иная политика относительно этой страны немыслима.