– Вы будете надзирать за моей туалетной. На вас будет лежать забота о соблюдении чистоты в этой комнате, и, если вы отличитесь, через год я сделаю вас своей третьей горничной.
– Мадам, – сказала весьма сконфуженная Жюстина, – я не предполагала…
– О да! Я вижу. Гордыня – это не та добродетель, которую я ожидала в вас встретить…
– Ах, вы правы, мадам: смирение – это первейшее качество души. Во всяком случае, в моем понимании. Прикажите, чтобы мне разъяснили мои обязанности, и не сомневайтесь, что я буду их исполнять неукоснительно.
– А я вам сейчас все объясню сама, голубушка, – И с этими словами госпожа Дельмонс увлекла Жюстину в глубину своего будуара. Там, за стеклянной нишей, располагались две небольшие комнаты.
– Вот то, что поручено вашим заботам, – продолжала она, открывая двери первой из них. – Здесь только ванна и биде, наполнять и опорожнять их – несложно. А вот – другая. – И Дельмонс открыла вторую дверь. – Здесь подробности менее почтенные. Вы видите, что под этим стулом помещается судно; здесь есть и место, оборудованное по-английски, но я предпочитаю это седалище. Ну и вот еще сосуды для более мелких нужд… Ты угадала, они тоже подчиняются тебе. Есть еще одна вещь весьма деликатная, должна тебя предупредить; я понимаю, как это трудно, но я никак не могу обходиться иначе.
– О чем идет речь, мадам?
– Дело в том, что всегда, когда я… Нет, остальное, дитя мое, я скажу тебе на ушко: благопристойные люди всегда краснеют, когда говорят о таких предметах. Надо будет ватой, которую ты возьмешь из этого ящичка, подтирать… ну убирать, очищать те следы, которые остаются после некоторых необходимых отправлений.
– О, как! Я сама, мадам?
– Да, ты, собственноручно. Твоя предшественница выполняла это необычайно ловко, но я так уважаю тебя, ты так невинна, что будешь делать это только рукой.
– А как же это делала моя предшественница?
– Своим языком…
– Ох, мадам…
– Милочка, я понимаю, что это уж слишком для тебя. Вот куда заводит нас роскошь, изнеженность, забвение всех своих общественных обязанностей! Мы привыкаем смотреть на все, что нас окружает, как на вещи, предназначенные для всяческого нашего услаждения. Тысячи ливров ренты приводят нас к самым последним ступеням распущенности, но теперь я исправлюсь… Я обращаюсь в истинную веру! И твой высочайший пример укрепляет меня в этом решении… Вы будете кормиться вместе с моими женщинами, будете получать сто экю в год, устраивает вас это?