Но по мере того, как они ехали, русская столица развертывалась пред путешественницами в таком юном великолепии, что даже сдержанная ландграфиня не могла в конце концов удержаться от выражения удивления и восхищения пред этими дворцами и церквями.
– Да, пожалуй, наш Дармштадт несколько отстал от Петербурга! – сказала она не без досады, надменно откидываясь назад.
Принцесса Вильгельмина, самая младшая и красивая из трех сестер, задумчиво смотрела в открытое окно кареты. Изящное личико, окруженное белокурыми локонами, выражало затаенную, упорную мысль: точно она настойчиво работала над какой-то задачей. Эти мысли, видимо, волновали ее, и юная грудь бурно вздымалась в порывистом трепетанье.
Старшие сестры, Елизавета и Фредерика, казались гораздо веселее и непосредственнее. Тогда как у Вильгельмины не вырвалось ни одного замечания, они то и дело вскрикивали в радостном изумлении, что каждый раз вызывало строгое замечание матери.
– Мама права, – сказала старшая, черноглазая Елизавета. – Наш милый Дармштадт кажется совсем крошечным после этого чудовищно-громадного Петербурга. Но что касается внешнего вида, то я нахожу массу сходства. И у нас, в Дармштадте, улицы так же широки и правильны, а разве мало у нас великолепных дворцов? Вот только ручеек Дарм никак нельзя сравнить с гордой красавицей Невой, да и…
В этот момент карета остановилась пред громадным, но мрачным зданием. Это был величественный дворец, построенный из гранита и темного мрамора, что придавало ему какой-то хмурый, отпугивающий вид.
Лакеи в расшитых золотом ливреях подскочили, чтобы открыть дверцу кареты, а князь Барятинский, следовавший за каретой ландграфини, поспешил с глубоким поклоном помочь гостям выйти из экипажа, объявляя в то же время, что их высочества изволили прибыть на место. Затем он торжественно ввел их во дворец и сдал на руки целому рою фрейлин и статс-дам, назначенных в распоряжение высоких гостей. Через несколько времени ландграфиня Гессен-Дармштадтская сидела с тремя дочерьми в большом старинном зале дворца. Все они успели переодеться и теперь сверкали ослепительными туалетами. Императрица послала сказать им, что она сегодня же будет у них, чтобы поздравить немецких гостей с благополучным прибытием в Петербург, и теперь они сидели в боязливом ожидании этого визита.