Зато нашелся ее "спаситель".
– Вам не стоит делать резких движений, – заботливо предупредил он. – У вас сотрясение, не критическое, конечно, но недельки две полежать придется. А на счет машины… Наверняка там что-то замкнуло или перегрелось, вот она и взорвалась, по крайней мере от простого столкновения такого случиться не могло. Но это пустяки, то есть, я, разумеется, понимаю, что машина, насколько я успел разглядеть, была не из… словом, хорошая была машина, но главное, что ВЫ остались живы. А остальное, как говорится, приложиться.
– Да черт с ней, с машиной, – отмахнулась Наталья. – Меня другое волнует: там же были все мои вещи, деньги, документы, телефон – да все. И как я теперь без этого? Как я доберусь до дома, как свяжусь с… – Она запнулась на полуслове, в который раз вспомнив о Борисе и всех его «условиях» дальнейшей совместной жизни, и окончательно раскисла.
Кому и зачем ей звонить, куда и зачем ей возвращаться? Или, все же стоит? Пусть подлый Борька воочию увидит, до чего он ее довел, может, это заставит его раскаяться и… и что? Он не станет ей больше никогда изменять и ставить дурацкие, несправедливые условия? Ой, вряд ли, ой вряд ли!
– … так что придется вам, уважаемая, потерпеть, – долетело до сознания Натальи окончания фразы, начало которой она проворонила из-за своих горьких дум.
– Что, простите? – переспросила она.
– Говорю, что, учитывая ваше состояние, вам рекомендуется как следует отлежаться, подлечится, и будете как новенькая, – любезно повторил мужчина, правда, несколько другим текстом.
– Да не могу я отлеживаться, мне надо… мне надо… – Наталья так и не смогла придумать – что именно ей надо, посему просто уточнила: – Ну и где мнд прикажете отлеживаться?
– Ну, приказывать вам я ничего не смею, но вот предоставить к вашим услугам свой скромный кров в качестве временного приюта – всегда пожалуйста. Разумеется, пока вы не свяжитесь с родственниками, и они…
– У меня нет родственников! – поспешно и категорически отрезала Наталья, что было почти святой правдой: мать с отцом остались далеко, в той забытой прошлой жизни, а Борис… Борис теперь ей никакой не родственник. Так, черте что, и с боку бантик. – Я… одна живу. И… в общем, не с кем мне связываться.
На лице мужчины выразилась глубокая задумчивость, он даже затылок почесал как бы в подтверждение напряженного мыслительного процесса (как предположила Наталья, голову он ломал именно над ее судьбой), после чего благодетель со снисходительно-попечительным видом милосердно изрек: