Эта увлеченная тирада, снабженная кучей метких сравнений и остроумных вставок, которые я сейчас все упускаю, чтобы передать только самую суть разговора, запомнилась мне надолго. В теории японца не было абсолютно ничего достоверного, она была антинаучна, в чём, пожалуй, и состояла ее притягательность. Я радостно смеялся, слушая моего оратора, кивал головой – и не из дежурной вежливости, а потому что очень уж хотелось во всём согласиться с этим увлеченным лектором.
‒ Вот ты, например, к какому виду творчества тягу имеешь? – спросил он, весело поглядывая на меня.
‒ Это сложный вопрос, – замялся я, а потом со смехом сказал:
‒ Я – это тот рабочий из твоей притчи, я не творю ничего небывалого, но открываю дорогу для других. Пусть его творят, мне и моя работа по душе.
Это признание встретило одобрение, хотя Манфу и отметил, что я, возможно, сам еще не знаю о скрытых во мне талантах. Но если у меня вдруг появится тяга к чему-то, кроме заводской инженерии, я должен пообещать ему, что постараюсь развить в себе эту тягу и буду учиться творческому ремеслу, к которому проявил интерес. Я со смехом дал свое согласие.
Когда Манфу закончил повествование об основах мироздания, мы некоторое время ехали в молчании. Я заметил, что на его лице появилось задумчивое выражение, он слегка закусил нижнюю губу, словно бы размышляя, сказать или не сказать что-то еще напоследок. В конце концов, он вздохнул, запрокинул голову и изрек:
‒ Мои друзья – все безусловные поэты. В смысле те друзья, которые ждут в Дали. Они обосновались в чудном местечке в горной местности, такой хорошенький домик, недавно отреставрированный. Летом туда туристов водят, корейцам очень нравится. А раньше там монах, говорят, жил. Но я так думаю, для монаха очень уж шикарно. Скорее всего, семья жила зажиточная, а на отшибе – потому что торговали они, как мне думается, лесом. Рубили и потом в город спускали с горы. Такие дела. Я пока не знаю, много ли там у них народу собралось сейчас. Позвонить не могу, в этом месте какая-то зона образуется, связи нет – ну горы, в конце-то концов… Если там есть свободное место, а оно, я почти уверен, будет, я тебе сообщу потом. Выйду ни доступное для сигнала место и позвоню. Можешь приехать, пожить. Думаю, не пожалеешь. Там все такие же безумные, как и я, даже сильнее… ‒ Он весело подмигнул мне. ‒ Но я самый вредный. Однако раз ты меня перетерпел всё это время, то и их тоже перетерпишь, я надеюсь.