У Игната Семеновича мы пробыли до четверга. Вечером без предупреждения за нами приехал Максим. Мы как раз гуляли во дворе, когда его внедорожник въехал на ферму. Стоило Софи увидеть папу, как она тут же бросилась к нему, он же выглядел несколько отстраненным, хотя, я уверена, тоже был рад видеть дочь.
– Татьяна, берите вещи и домой, – сказал он, даже не глядя в мою сторону.
– И вам добрый вечер, Максим, – строго произнесла я. Пусть он мой начальник, но подобного отношения к себе я не потерплю, тем более, какой пример он подает дочери? Мужчина явно не ожидал от меня такого ответа.
– Добрый вечер, Татьяна. Не соизволите ли принести ваши вещи, чтобы скорее поехать домой? – язвительно произнес он.
Я молча ушла в дом. Игнат Семенович обрадовался, когда узнал, что приехал его сын, и поспешил выйти на улицу. Мне же было очень неприятно столкнуться с такой грубостью Максима. Я совершенно не понимала его, сначала он внимательный и обходительный, но уже в следующий момент может всем своим видом показывать, что я – пустое место. Возможно, таким образом он выражал недовольство по поводу того, что увидел меня пьяной в прошлый раз?
Когда я вышла на улицу, от хмурого Максима не осталось и следа. Он смеялся с отцом, что-то рассказывая ему, в то время, как Софи хлопала ладошкой по его щетинистой щеке.
– Татьяна, ну сколько можно? – снова недовольно обратился ко мне Макс.
– Лучше бы помог девочке! – возмутился Игнат Семенович, забирая из моих рук дорожную сумку.
Проигнорировав выпад, я забрала у Максима Софи и усадила ее в детское сиденье. Я хотела сесть рядом с малышкой, но начальник настоял, чтобы я поехала впереди. Перспектива ехать рядом с недовольным мужчиной меня не прельщала, но выбора не было, и я подчинилась. Попрощавшись с Игнатом Семеновичем, мы тут же тронулись.
– Извините за мою грубость, Татьяна, – вдруг сказал Максим, – все дело в моем отце. Он зачастую неправильно трактует мои хорошие отношения с противоположным полом. Мне нужно было показать ему, что вы не больше, чем простая няня.
– Но я и есть простая няня, – разозлилась я, – совсем незачем было грубить.
– Я не намерен оправдываться. Я все объяснил, извинился. Думаю, этого достаточно.
Я молча отвернулась к окну. Было противно от подобного отношения. Получалось, что благосклонность Максима ко мне – всего лишь правила приличия, а то, что он устроил перед отцом, доказательство его истинного отношения ко мне? В любом случае, у меня не было прав обижаться на него. Мы никто друг другу.