– Подземное ограждение называется «хаха» – объяснила Шарлотта.
Он написал на полях газеты: «Ты б допивала бтлк и засыпала. Завтра мн. дел».
– Ха-ха! – сказала Шарлотта и последовала его совету.
6
Когда в восемь утра Фрэнк Маррити прошел по гравийной дорожке, чтобы забрать «Лос-Анджелес Таймс», сразу за цепной оградкой стоял зеленый «Рамблер-универсал».
Фрэнк проснулся раньше Дафны и выбрался из-под одеяла, не потревожив дочь. В пижаме и шлепанцах он прокрался на кухню – позвонить в колледж и приготовить завтрак.
Объяснив секретарю факультета английского языка, что сегодня не приедет, он вскипятил на плите молоко и налил его в две тарелки с растворимыми овсяными хлопьями, после чего замешал в каждую по столовой ложке взбитых сливок и по чайной – ликера «Южный комфорт». Он как раз нес миски на кухонный стол, когда показалась Дафна.
– Я только что заглянула к себе в комнату, – сказала она, пододвигая стул.
– Сегодня наведем порядок, – заверил ее Маррити.
– Сумасшедший вчера был день, – только и ответила дочь, принимаясь за овсянку.
– Самый сумасшедший, – согласился он.
Хорошо, что Дафна промолчала насчет «завтрака для больной дочки», который он приготовил вместо обычных мюсли или яичницы с ветчиной, – Фрэнк, помнивший, как она давилась за ужином вчера вечером, решил пока что не давать ей ничего, что нужно жевать.
Зазвонил телефон, но он решил не вставать – пусть отвечает автоответчик.
«Вы позвонили Маррити, – произнес его записанный голос, – но мы сейчас не можем подойти к телефону. Оставьте сообщение и ваш номер, мы вам перезвоним». После сигнала и двухсекундной паузы послышался длинный гудок, который вскоре оборвался.
Фрэнк взглянул на Дафну. Девочка хмурилась, и ему на миг почудилось, что дочку встревожил не оставшийся без ответа звонок, а его голос, прозвучавший с дальнего конца комнаты.
Черно-белый кот вскочил на стол, задев вчерашнюю газету, Дафна согнала его и стала рассеянно просматривать заголовки.
– Вчера было десять лет со смерти Элвиса, – сообщила она. – Интересно, духи возвращаются на годовщину?
– Пойду оденусь и схожу за свежей газетой, – сказал Маррити, отодвигая свой стул.
В лучах восходящего солнца на дорожку ложились длинные тени лимонного и персикового деревьев, а на юге небо светилось глубокой прохладной синевой. Крошечные белые хлопья пепла, медленно кружа в воздухе, взблескивали на солнце, а на севере над горами клубился белый дым.