Мысли метались как пчелы, пытающиеся донести до улья аконитовый
мед. Стало ясно, что возня с чужими волчатами никогда не заменит
собственного медвежонка. Мохито смирился с отсутствием личной
жизни, изредка занимался рукоблудием под душем или в ванной — с
Шольтом и Йошей под боком сложно было позволять себе постоянные
шалости. А потом, вроде, и один жить начал, но почему-то чаще
шалить не получалось. С этим-то можно было побороться, но, сколько
себя под душем ни ласкай, медвежат от этого не прибавится. Что
делать? Не прослужив и двух недель, увольняться из нового отряда и
переезжать в столицу? Место найдется, куда-нибудь да возьмут.
Главный вопрос — что изменится? Нельзя сказать, что в столице по
улицам разгуливали медведицы, желающие с кем-нибудь познакомиться.
Несколько общин на окраинах относились к чужакам мягче, чем здесь,
на юге — главный город страны уравнивал приезжих, бросая в один
котел. Проблема была в том, что в столице процветали те же грешки,
что и тут: торговля ядреной медовухой, сдобренной химией, плюс
расфасовка и продажа «пыли». К полицейским относились настороженно
и не рвались принимать в семью.
«Уехать на север, поискать медведицу-гризли? Прожить три-четыре
года, перебиваясь случайными заработками, в дни Преломления Хлеба
относить сотовый мед к алтарю, пытаться выловить в сладком мареве
запах той, единственной, которая согласится выносить моего
медвежонка?»
— С тобой все в порядке?
Зорьян выглядел обеспокоенным. Цветан и Нелли смотрели на Мохито
с немым вопросом. Стоян доел ватрушку, спрыгнул на пол и решил
закусить выпечку черешней — прямо из ведра.
— Задумался, — чувствуя, как начинают пылать щеки, ответил
Мохито. — Не помню, выключил ли чайник.
— Выключил, — кивнул Зорьян. — Я перед выходом проверил.
И ведь прекрасно знал, что Мохито чайник не ставил. Зато Нелли с
Цветаном успокоились.
Обед удался. Вкуснейшего мяса с баклажанами не только хватило на
всех, чтобы наесться до отвала, еще и осталась порция, которую
Нелли выложила в банку и завинтила крышкой. Чтобы они с Зорьяном
взяли с собой. И ватрушек целый пакет подарила. Мохито был на
седьмом небе от радости: подарок пах выпечкой, медведицей и
медвежонком. Он не ощущал зависти — видимо, потому, что не знал
Цветана раньше, и тот своим счастьем у него ничего не отобрал. Мог
бы и не приглашать в дом, но пригласил, поделился каплей семейного
уюта и домашней едой. Нет, никакой зависти. Только
благодарность.