– Ну, полейте меня водой святой, чеснок дайте съесть! – не унимался Ефим. – Вы ж невиновного губите!
– А ну! – протиснулся вперед один здоровый парень. Он держал в руках тыквенный бутыль, который откупорил на ходу, и с размаху плеснул содержимым на Ефима. Народ замолк в одно мгновение, ожидая чего-то из ряда вон выходящего, но ничего не произошло. Ефим как стоял, так и остался стоять, слизывая с губ святую воду.
– Ишь ты! – раздался одобрительный бас из толпы. – И впрямь человек.
– Да, человек, – подтвердил парень, плеснувший из бутылки. – У меня там крещенская вода была. Будь он вурдалак, ему бы несдобровать от нее.
– Крестное знамение пусть совершит! – заорала все та же толстая баба.
– Сейчас, – сказал за спиной Ефима дюжий казак, развязывая ему руки.
Ефим с готовностью трижды перекрестился, произнеся символ веры. Народ зашумел и, перекрывая гул, раздался бас.
– Что ж это делается, православного сжечь хотят! – пробасил здоровенный дядька, который был на голову выше всех остальных. – А ну дай его сюда, – он решительно направился к Ефиму, сгреб того в охапку и поставил с крыльца на землю.
Толпа закивала, но все та же баба с прищуром поглядела на Ефима.
– А ежели это не упырь, а колдун! – закричала она. – Они и оборачиваться могут, то лисой, а то и волком!
– Да как же это колдун, он крестное знамение совершил! – заорал спаситель Ефима на бабу. – Вам бы, чертово племя, лишь бы казака извести. Тьфу, проклятая!
– А ты кузнец не плюйся, – загорланила подруга бабы, тощая дылда в цветастом переднике. – Ишь как начал, бобыль старый. Помнишь Ксаверия, мельника? Так тот и на заутреню ходил, и на вечерню, а одно колдун был, людей из могилы поднимал, да скотину у меня свел всю.
– То-то же! – подтвердила дородная баба, и вместе с ней еще несколько товарок закивали головами.
– Да, Ксаверий-то колдун был, – согласился кузнец, нехотя. – Он моему отцу ногу вылечил заговорами да травами… Дык он-то людям помогал! Он, значит, хороший колдун был!
– Да едины они все, – заголосили насколько баб.
– Он волком оборачивался, Бондарь старый сам это видел, – заорал какой-то мужик.
– Бондарь глаза с утра заливал так, что жену родную не узнавал, – загремел кузнец.
– Едино не верьте ему! – заорала баба в цветастом переднике. – Чего ж он на проклятой мельнице живет, коли честный да православный?