- Алкоголь? – Она не менее удивленно
смотрела на мой бокал. – В… - она развернула удобнее часы на руке,
- в пять двадцать утра?
- Это Коломойцев что ли просил меня
проконтролировать, чтобы по утрам только чай пил? – огрызнулся
я.
Ольга удивленно моргнула, пытаясь
осмыслить претензию.
Я не стал дожидаться ее ответа, ушел с
балкона. Поставил нетронутый бокал на тумбочку. Забил в расписание
бег, не глядя, натянул на себя то, что выплюнул шкаф. Вышел из
комнаты, почти скатился по ступенькам и шагнул в темный еще парк.
Воздух был прохладный и свежий. Запустив секундомер, я потрусил по
своему обычному маршруту.
Надо перестать психовать. Чем скорее
закончим исследования, тем быстрее вернется моя старая
команда.
Я наконец-то вывел дыхание на рабочий
уровень и теперь наблюдал, как серый рассвет начинает подсвечивать
верхушки деревьев. Отбегал свою норму и домой возвращался неспешным
шагом. На крыльце стоял Ву, подставив лицо хмурому утру. Я
удивленно окинул его взглядом.
- Швы проветриваешь?
Он ухмыльнулся.
- Пришел сообщить тебе
новость.
- Придумал, как сохранить
колебания?
- Нет. Но представляю, как ты
обрадуешься.
- Чему? – по взгляду Ву я видел, что
как раз совершенно не обрадуюсь.
- Твой приятель приехал. Уже сообщил
мне, что у него есть теория и он сейчас всем объяснит, что надо
делать.
- Боровский? - ахнул я.
Ву кивнул.
У меня дернулась рука, хотел вызвать
Коломойцева, но в последний момент передумал. Боровский в жизнь не
предпримет никаких действий без согласования с кучей инстанций. А
раз он здесь, значит его визит разрешен и звонить кому-либо нет
смысла.
- Пошли позавтракаем, пока в столовой
никого нет. Позже, подозреваю, нам будет не до еды, - Ву
поморщившись: видимо швы давали о себе знать, развернулся и пошел
внутрь здания.
Я вздохнул и поплелся
следом.
*
В первой половине дня встречи с
Боровским нам удалось избежать. После завтрака Ву отправился в свою
лабораторию, а я увязался следом. По дороге он с умным видом
объяснял мне распространение, затухание, преломление волн. Я
понимал из его объяснений далеко не все, но это не имело значения.
Было видно, что, проговаривая вслух, ему лучше думалось, поэтому
мне нужно было просто не мешать, молча кивая головой. Затем я
наблюдал, как Ву, словно художник, заполняет пространство экрана
похожими на экзотические письмена формулами. Периодически он из,
казалось бы, монолитного текста удивительным образом выдергивал
куски, в которые вносил правки. На соседнем мониторе в этот момент
строилась и трансформировалась сложная многоцветная
визуализация.