Гимназистам, двое их здесь, поручили
печь топить. Они и стараются, благо – пока есть чем.
- Откуда родом? – поинтересовался я у
гимназистов.
- Из Вятки.
О! Мир тесен…
Из Вятки. Приходилось мне там бывать.
Даже в психиатрической лечебнице, что расположена на Московском
тракте на выезде из города поработать. С бьярмами столкнуться. С
Агапитом ещё. Ну, и с Федором.
Мои золотые зверьки тоже как будто
наш разговор услышали – тепло от них пошло.
- Знаю такой город. Красивый.
Гимназисты синхронно головами
кивнули. Красивый – этого у Вятки не отнять.
Вот и докатили мы до Равы-Русской. С
черепашьей скоростью.
Судя по всему – тут бои упорные были.
Разрушения кругом серьезные, не пара домиков без окон и крыш
остались. Станция по сути выгорела почти дочиста.
Куда ни глянь – окопы, окопы,
окопы…
Уже на подъезде к станции – кресты,
кресты, кресты на братских кладбищах. Уже не отдельные могилки, как
около Львова, а поля целые из захоронений.
Тут я с первыми пленными в эту войну
и столкнулся. Сам в плену был, понимаю – мало в этом радости.
Однако, пленные австрийские солдаты, главным образом – галичане, с
улыбками на лицах. Весёлые такие, радостные.
Что говорят – многое понятно. Но, не
всё. Пленные разговаривают на смеси украинских и польских слов,
пересыпанных немного русскими.
Полковник, выспался он уже, спросил,
как в плен они попали. Интересно ему, потом, наверное, опять про
это кому-то будет рассказывать.
Один из пленных почти чисто по-русски
ему и ответил.
- Сидим в окопах, а русские к нам, -
тут рассказчик на короткое время прервался, как будто нужные слова
подбирал. - Ну, мы ружья побросали, шапки поснимали и кланяемся –
вот нас и взяли…
- Не хотите воевать? –
поинтересовался полковник.
Галичанин на его как на идиота
посмотрел. Головой завертел отрицательно.
- Нет, нет, - ещё и для
убедительности словами свой жест подтвердил.
Я заметил, что наши солдаты к пленным
относятся без злобы, даже табачком угощают. Словами с мужиками в
австрийской военной форме перекидываются, разговаривают о
чем-то.
Постоял, постоял наш поезд и дальше
двинулся. Так же неторопливо.
Следующие восемьдесят вёрст мы
тянулись почти сутки. Говорят, что дальше будет ещё хуже.
Впрочем – дальше, похоже на поезде
ехать некуда.
Впереди, вдалеке, но ясно слышен гул
орудийной стрельбы. Глухой. Часто сплошной…