– Сгорит же! – выдохнула Петровна.
– Тише ты! – прикрикнула её соседка, – вот он, виднеется.
Вяло покачиваясь, Мишкина фигура проступала сквозь облако дыма и пыли. Пошатываясь, он тащил перед собой девушку. Волосы её стелились по щелястым доскам. Голова склонилась на бок. Руки безвольно свисали вниз. Короткая юбка оголила ноги. Парни подскочили, переняли у него девушку. Помогли самому добраться до дороги, вдохнуть свежего воздуха. Их положили на старое одеяло, вынесенное мужиком из соседнего дома. С любопытством и со страхом наблюдали за их бледными лицами, не подвижные тела. Девушка лежала бледная, без признаков жизни. Мишка тяжело ворочался, словно всё хотел проснуться и не мог.
Огонь вырвался наружу. Длинные языки его дотягивались до веток дерева, чернили доски забора, лизали переплёты окон. Лопнувшие от жары стёкла валялись внизу. На окне догорала герань. Крыша дома терялась в густеющем дыму. Притихшую толпу оживили приехавшая пожарная машина. Затем прибыла милиция и скорая помощь. Соседки метались между милицией и медиками. Старушкам хотелось всё подробно рассказать, как это они просто сидели на лавочке, как первые заметили клубы дыма среди ветвей черёмухи. Как бежали и даже сами хотели кинуться в дом, но Мишка их опередил. Они так же переживали за жизнь девушки и парня. Хоть бы они выжили! В таком случае Ира непременно бы вышла замуж за своего спасителя. Да и куда же ей идти? Дом её сгорел. Даже судьба Ольги отошла на второй план. Сгорела наверно, а то бы давно прибежала. Не пьяница, не больная, что-то задержало её. Пар и дым исходил от дома. Вскоре вынесли и
задохнувшеюся Ольгу. Мать и дочь накрыли простынями. За ними приехала другая машина Мишку увезли на «скорой».
– Какая молодая! – жалели в толпе, надо же!
– Какой парень молодец! – недоумевали другие, – только зашёл и вышел. Когда успел дыма наглотаться?
– А вы заметили, – шептались тише, – у Иринки золотое колечко на руке и золотые серёжки, жемчужные бусы. Да и кофточка дорогая, крючком вязаная. Никогда не было у неё ничего ценного. Откуда бы?
– Я вроде только что-то её на остановке видел, недоумевал Егор, мужик, вынесший пострадавшим одеяло, – Ирка так бежала, что меня не заметила. Я ей кричу, а она меня не слышит.
– Обознался ты! – уверяли его Петровна и с Егоровной. – Мы с утра тут на скамейке сидим. Не видели, чтобы Ира домой возвращалась.