Морозным утром 28 февраля 1917 года происходит то, чего больше всего боялись, поскольку угрожающие события накручивались как снежный ком. Накануне кабинет министров во главе с князем Голицыным самораспустился, по сути, разбежался…
Ставка притихла, и об императоре двое суток ничего не слышно. Знали только, что в домашнем кругу, откуда и пришло известие о болезни дочерей корью. Это вроде и стало поводом для стремительного отъезда.
Далее мутотень с участием растерянного щуплого человека, которого судьба (в том числе и на его беду) вознесла на трон самой большой империи мира. Поток телеграмм, телефонные звонки – все без ответа. Полная растерянность и, что страшно, в высших эшелонах власти.
В Царском Селе Николай привычно уединяется с дневником и во второй день весны записывает:
«Утром пришел Рузский… По его словам, положение в Петрограде такое, что Министерство из членов Государственной Думы будет бессильно что-либо сделать, ибо с ними борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение… Я решился на этот шаг. Я согласился… Кругом измена, трусость и обман…»
Вопреки распространенному мнению, не Алексеев подталкивал Николая к роковому шагу. Как раз наоборот. Он только согласился с этим и о телеграммах, писанных самим царем, оповестил армию и флот. Первая была адресована лично ему:
«Ставка. Начштабверх.
Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой Родины я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу служить ему верно и нелицемерно. Николай»
Все! Флажок упал. Приговор подписан: себе, сыну, семье, армии, трехсотлетней монархии, православию, да и всей России.
Алексеев сотворил единственное – поручил подготовить манифест об отречении Государя, совсем не предполагая, что в результате многим фигурантам тех событий, в том числе и ему, жить останется недолго. До трагедии в Екатеринбурге меньше полутора лет, а еще через три месяца смерть настигнет и самого Командующего. Правда, на другом конце страны, в Екатеринодаре, охваченного сыпнотифозной эпидемией такого масштаба, что трупы умерших сбрасывают прямо в Кубань.
Тут, кстати, не единственное мистическое совпадение в некой похожести названий городов, разнесенных на тысячи верст. Ничего удивительного – уже все пространство страны покрыто бурым цветом крови. Нарастает самое страшное – невиданная братоубийственная бойня на самой большой территории мира, и будет она идти долго, до полного испепеления, Кубани в первую очередь.