– С семьёй…
Ленин не стал дожидаться, пока онемевшее собрание придёт в себя, и, подняв взор на Семашко, подчёркнуто буднично сказал:
– Продолжайте, Николай Александрович! Осветите нам поподробней мероприятия наркомата по борьбе с курением…
Прокуренный насквозь председатель ВЦИК Яков Свердлов с достоинством удалился…
Виктор Леонидович Покровский лет на пять был моложе Сорокина. С отличием окончив Павловское пехотное училище, он загорелся авиацией. Павловск был местом, где нередко проходили показательные полеты. Юнкер, затаив дыхание, смотрел, как по воскресным дням парили в ясном балтийском небе летательные аппараты. Образ капитана Мациевича, морского офицера, одного из лучших летчиков России, был для него путеводной звездой. В день его гибели он возлагал цветы на могилу Мациевича, погибшего странной смертью – выпрыгнул из аэроплана во время показательного полета в присутствии самого премьер-министра Столыпина. Слухов много разных ходило, но молодой офицер, несмотря на общую катастрофичность тогдашней авиации, не испугался, добился права летать и во время Первой мировой войны получил известность уже как боевой летчик.
Революцию Покровский воспринял как личное оскорбление. Но он не запил, не пустил пулю в лоб, как это делали многие. С присущей ему энергией и целеустремленностью ринулся в самое пекло борьбы с большевизмом и очень скоро угодил в Кронштадскую тюрьму. Это был уже не тот безусый юнкер, полный романтических иллюзий, а жесткий, скорее жестокий штабс-капитан с георгиевскими крестами на груди. О его лютости ходили слухи еще на фронте, особенно после того, как, снизившись до предельной высоты, он разбомбил в прах австрийский санитарный поезд с большими красными крестами на вагонах. После такого «успеха» офицеры летного отряда старались не общаться с «героем».
– Плевать я на вас хотел, слюнтяи! – бормотал выпивший Покровский, одиноко сидя в сыром блиндаже. – Бил, бью и буду бить…
Жестокость его стремительно набирала силу, особенно к классовым врагам, проще говоря, к «быдлу», приобретая качества животной ярости. Тут Покровский преуспел невиданно. Из Кронштадта, переодетый в армяк, с густой крестьянской бородой, он бежит на Кубань, где с головой погружается в борьбу с красногвардейскими отрядами. Через три месяца он уже полковник, а в марте 1918 года – генерал-майор. Бывает с докладами на Соборной у Деникина, последовательно командуя конной бригадой, корпусом, свое тридцатилетие встречает командующим армией Вооруженных сил юга России. Сравните, какая похожесть с Сорокиным.