Но закинута сеть, и иду прямиком на блесну,
и уже припадаю, и пью медовую отраву…
Отвалившись, как червь, погрузневший от крови, пчела,
отдающая яд, – всё одно! – сообщенье до сути,
стихотворец молчит – без него наконец началась
эта новая жизнь, ну а сам обессилен досугом.
Их всё больше, и всё тяжелей вспоминать имена.
Ты и полнишься, и остаёшься покинутым домом.
И попросишь опять: «Заберите ещё из меня…»,
и прикроешься сам от себя новорожденным томом.
Это дети мои. За проступок отвечу сполна.
Накормлю, напою, уложу после трудной работы…
Повторяя теперь, как и прежде: «Прости! Ис полла!
Лета многая. Вам остаюсь и творцом, и рабою».