С этими словами он поднялся и жестом, плохо подходившим к его бедному одеянию, предложил новоприбывшим свою скамейку.
– Черт возьми! Да это господин де Фротте, – сказал Жорж, протягивая руку крестьянину. – Неужели вы сами явились к нам навстречу? С нас было бы довольно и вашего Паркэна.
– Я так и думал, – отвечал главарь шуанов. – Но вы едете из Лондона, где вы виделись с принцами, и я хотел услышать прямо от вас инструкции, которые они мне посылают. Но прежде всего познакомьте меня с вашими спутниками.
– Господин Гид де Невилль, секретарь его величества, – почтительно поклонившись, начал Жорж, – кавалер де Сан-Режан. Оба имеют важные поручения для наших парижских друзей. Маркиз де Фротте, главнокомандующий армией в Нормандии, – продолжал Жорж, указывая на крестьянина.
Фротте бросил взгляд на хозяев фермы, и они сейчас же вышли. Когда четыре роялиста остались одни, главарь шуанов спросил:
– У вас есть какие-нибудь приказания?
– Его величество желает, чтобы враждебные действия были прекращены, пока мы не исполним данных нам поручений, – отвечал Жорж.
– Напрасно. Следовало бы навести страху на окрестности столицы, что мы уже и начали делать. Сжечь четыре фермы в смысле нравственного воздействия все равно, что выиграть сражение. Кроме того, задержание курьера, который вез казенные деньги… Вот что поражает воображение! Бонапарт даже заболел от ярости.
– Король хочет сделать последнюю попытку к примирению.
– И это поручение дано вам, Кадудаль? Я считал, что вы гораздо больше годитесь для битвы, чем для переговоров.
– Надо повиноваться, – отвечал предводитель вандейцев. – И я подаю пример, хотя это поручение мне совсем не по душе.
– Когда же вы думаете отправиться в Париж? – спросил Фротте.
– Завтра утром, до рассвета. С этими господами я имею возможность добраться до Парижа без особых затруднений.
– Отлично, – насмешливо сказал Фротте. – По эту сторону Луары, кажется, развелось немало этих примирившихся. Но ваш Морбиган еще упорствует, Жорж. Генерал Гедувилль не скоро примирится с вашими товарищами.
– Что делать! Нельзя скрывать от себя, что консулы значительно ослабили наше сопротивление, успокоив умы. Население нашей Бретани, восстававшее против принудительного займа, очень чувствительно отнеслось к уменьшению налогов. Бонапарт больше всего сделал для умиротворения тем, что навел порядок в стране.