Не вижу ничего плохого в том, что я по натуре карьерист. Хочу иметь хорошую работу. Но в подобные места берут либо по знакомству, либо используя родственные связи. Ни первым, ни вторым я не обладаю. В этом нет моей вины. Несмотря на спор с Алексом, действовать через дочку Потапенко не хотелось. Но, похоже, выбора у меня не было. В ужасном настроении я направился в кафе напротив офиса.
И вот сейчас, глядя на то, как по проходу между стойкой и полками, как ни в чем не бывало, передвигается отшившая меня барменша, я понимаю, что этот день надо скорее перечеркнуть и выбросить в урну. Успеваю рассмотреть довольно неплохую фигурку. Ну так, где-то на четверочку. На затылке подпрыгивает серенький хвостик русых волос, а на попу натянуты обычные джинсы. Выше белая майка и красный пояс фартука, завязанный небрежным бантом.
— Зря Вы так, — хмурюсь, не врубаясь, что происходит, — хорошие макароны, — добавляю ей в след, — из твердых сортов пшеницы.
— Ваше меню нужно другому клиенту. Нет, так нет, — спокойно вытягивает она из моих рук кожаную книжку и действительно отдает ее мужику в серой майке в противоположном конце стойки.
На самом деле меня ничуть не задел ее отказ. Где-то после тридцатой, я понял, что все женщины одинаковые. Что сверху. Что снизу. Самое главное, разыграть такую партию, при которой она не будет чувствовать себя шлюхой. Она снова проходит мимо, включает кофе-машину. Аромат кофе приятно заполняет мою истрёпанную и изрядно измученную голову, вытесняя, хоть и на мгновение, дурные мысли и желание стукнуться головой о стену. Я не сдаюсь.
— Девушка, а угадайте, как Вас зовут? — улыбаюсь я ей, смотрю исподлобья, игриво, удерживая зрительный контакт.
— Мое имя — «официант», можно «бармен», — отвечает она все так же равнодушно, протирает стойку тряпкой, затем вытирает полотенцем стаканы, подвешивает их под потолок и снова приближается.
На меня смотрят точно такие же серые, как у меня самого глаза. Круглое личико барменши с немного вздёрнутым носиком нельзя назвать правильным, но его отличает та нежная прелесть, которая кажется лучше любого совершенства. Она оказывается неожиданно симпатичной. Минимум косметики указывает на то, что это ее натуральная красота.
— Девушка, Вы очень красивы, а красивых девушек надо размножать, — упрямо флиртую с барменшей, пытаясь добиться взаимности.