– Петя, я знаю про ваш спор. Но это глупо. Понимаешь? Я очень
хорошо отношусь к тебе. Ты умный, начитанный, воспитанный мальчик,
однако, тебе против Лапина не выстоять. Ваша война –
просто-напросто глупость. К тому же, пойми, не дело это, пионерам
друг с другом затевать петушинные бои. Я согласилась поддержать
твою затею исключительно ради того, чтоб вы, наконец, подружились.
А ты делаешь совсем противоположное.
Круто. Она знает про спор. Спортсмен знает про спор. Все знают
про этот дурацкий спор, кроме меня.
– Слушайте, Елена Сергеевна, честное слово, не имею желания
тратить время на Лапина. Серьезно. Но если он будет меня задевать,
то я отвечу. По-другому просто не может быть. Дело принципа. Бегать
от него не собираюсь.
– Так вы уже задели друг друга! Забыл? По вашему уговору, если
вытерпишь до конца смены и не сбежишь, он при всех признает, что ты
– настоящий пионер, что достоин этого звания. А еще…не знаю,
насколько правдива информация, но ты сам говорил, Федор пообещал в
случае твоего выигрыша съесть свой пионерский галстук. Это
отвратительно, конечно. Сын первого секретаря горкома, а позволяет
себе столь вопиющие поступки. Совсем парень распустился. Нельзя
относиться столь пренебрежительно к таким важным вещам, как
галстук. Это, в конце концов, честь и совесть любого пионера. Но,
тем не менее...
– Та-а-а-ак… – Я сразу начал соображать.
Хотя, тут и напрягаться сильно не нужно. Очевидно, Лапин сделает
все, чтоб Ванечкин не вытерпел. Могу представить, как разгуляется
его убогая фантазия. Соответственно, нужно ждать подставы, подлости
и другого дерьма.
– А если я не выдержу? Если сбегу?
– Ну…тогда ты тоже прилюдно, в присутствии всех учеников, на
линейке, выйдешь и объявишь себя…– Елена Сергеевна немного
замялась. Ей явно было неприятно это говорить. – Объявишь себя
ссыкуном, треплом и слабаком. Разве не помнишь? Я ведь от тебя
узнала об этом. Ваш спор возмутителен просто сам по себе. Если
честно, остаюсь в уверенности, надо было рассказать завучу. Не надо
мне было соглашаться на твою просьбу.
– Ух, ты…мощно. – Я задумался на мгновение, осмысляя
перспективы.
Интересный расклад. В принципе, на Ванечкина глубоко наплевать.
Тем более, по сути, он и есть ссыкло. Пока тянул его воспоминания,
любые, хоть какие-нибудь, которые мог взять в момент нашего
воссоединения, большинство мыслей были именно такими. Он боялся
всех. Но при этом многим завидовал. Сделать что-то не так, тоже
боялся. Хотя, очевидно, сильно желал быть героем. Но…как говорится,
кесарю кесарево. Если ты от рождения сопля и мямля, с хрена ли
вдруг станешь кем-то другим.