«Тупое стадо».
— Тебе нужно уходить, — сказала
блондинка, обладательница шикарной груди третьего размера, с очень
легкомысленным разрезом юбки и вульгарными колготками под одной,
которая, дай боже, скрывала цвет нижнего белья. — Ты опасен. Ты
сожрешь нас.
— Ты... — только и прохрипел мужчина и
вновь бросился в слезы, — Что вы за звери такие? В такое время,
бросить...
Я лишь кивнул, изучая внушительную
внешность блондинки.
«Вроде цвет волос говорит сам за себя,
а соображалка работает... Природа наделила ее не только конкретным
размером груди, но и мозгом, а это редкость.»
Мужик, узревший мою реакцию, побелел,
вытер сопли и грозно вскочил на ноги:
— Да что ты можешь знать обо всем
этом? Какая... — закашлялся, сплевывая кровь. — С чего ты взял, что
это заразно, а? Кто тебе такое сказал?
Мимолетно глянув на него, я пожал
плечами и двинулся дальше по крыше. Торговый центр огромен. Входов
и выходов на крыше — тоже навалом. Уж лучше проникать в помещения
через верх, чем рисковать собой и бегать между
магазинчиками.
Только вот люди, которых я спас, даже
не удосужившись спросить мое имя, поблагодарить, последовали за
мной, и тот, кого поцарапали, тоже. Я остановился, резко
развернулся и схватил поцарапанного за глотку под всеобщий
«ах».
— Тебе было же сказано, что ты
опасен.
Тот что-то прохрипел и, когда я
отпустил его из цепкой хватки, отошел поодаль от меня, злобно
зыркая на компанию людей.
— Вау, ты с каждой минутой становишься
таким брутальным, — Анна, кажется, опять ссала кипятком, вертясь со
всех сторон. — Такой прям серьёзный, страстный, прям ух.
— Отвали.
Ее действительно никто не видел, кроме
меня. И с неприкрытым удивлением посмотрели на мое лицо, гадая,
кому я это только что сказал.
Меня это начало утомлять. Странности
эти и сам новый мир.
Торговый центр своими размерами
поражал мое воображение. Казалось бы, прошло всего пару лет после
перестройки, как я сюда не заходил, а все внутри изменилось.
Проходя через очередной «чердак», я застопорился на спуске, но все
же прошел по еле освещенному помещению и уставился на закрытую
дверь.
Она была такой же, решетчатой, которая
не пустила меня внутрь полицейского участка, что тонко намекало мне
на то, что я у верной цели.
Раз двадцать я вдарил по замку ногой,
раз десять пробовал полоснуть клинком, и раз сто вспомнил такую-то
мать, пока деликатное покашливание за спиной не заставило меня
обернуться.