Но поврежденная рука болела уже сильно и долго, почти
весь день, а коварная Алика даже полковничий мундир носила так
сексуально, что любой дееспособный мужчина обливался слюной. Михаил
к таковым еще относился, а потому сдался, уверяя себе, что хочет
только по-медицински проверить и сделать новую повязку. Хотя в
глубине души даже не Михаила, а Александра он понимал, что уже
проиграл и ему только надо это констатировать.
Она усадила его на мягкой скамье купе, без разговора
вытянула на стол левую поврежденную левую руку. Одновременно
потребовала от подбежавшего ординарца ведро горячей
воды.
Всякая рана или инвалидность имеет такую очередность,
когда надо терпеть и материться от боли. Ведь ладно бы повязка, но
каждый хирург как бы имеет право поковыряться в самом болезненном
участке. Это называется хирургическое вмешательство и без него ни
один раненый или больной таковым не считается.
Но его горячо любимая стерва хирургом, кажется, и не
была. Присохшие к ране бинты она не рвала под прибаутку, что, мол,
раз болит, значит, нервы есть и будем лечить. Саму рану Алика лишь
посмотрела, даже не собираясь вытащить ножи, ножницы и прочие
хирургические орудия.
Он так и не дождался острой боли. Наоборот,
прохладная мазь на свежих бинтах успокоила рану.
- А ты можешь успокоить страждущего, - сказал Михаил
своему милосердному хирургу, - осмотрела и перевязала рану и не
разу не сделала больно!
- Ваше императорское величество, - саркастически
делала она небольшой книксен у раковины, у которой мыла руки. Даже
не сделала, изобразила книксен, - у вас это не рана, так наподобие,
чтобы нервные барышни пищали от ужаса. Впрочем, если вы дальше
будете нести глупую пургу, мне придется принять определенные меры,
и вы еще всласть накричитесь от боли и от отвращения.
- Э-э-э, - протянул Михаил и как бы от удивления даже
разинул рот, спросив: - но ведь это шантаж! Вы, милостивая
государыня, политическая преступница! Как ее, пламенная
большевичка!
- Никогда не лезла в политику, - открестилась от
этого направления Алика и добавила: - впрочем, если ваше
императорское величество желает…
- Не желает! - отрезал император. Поврежденная рука в
кои-то перестала отвратительно ныть, что по себе позволяло
благодарить, а не ругаться. И потом она была такая красивая и
добрая…