И личный состав Особой дивизии
изволил оставить еще на месяц. Пусть частично отдохнут на
прекрасных санаториях, выпьют французского вина (ах, вино!),
провернут пару-тройку интрижек с местными женщинами (ах,
француженки!). Право слово, ему даже стало завидно. Ну и подучат
своих сменщиков работать с танками и ракетными установками.
А потом обратно домой. Идет
кровопролитная война и вас, господа, очень ждут. Ребята из Высшего
Совета Антанты очень хотели оставить их навсегда. Дескать, они
такие сильные и мужественные, а им так страшно ночью. Наотрез
отказал. Только на время, а так сами взрослые, с усами. Сами
справитесь. А нас ждет Россия!
В Канале их наверняка ждут немецкие
подводные лодки, шалунишки эдакие с торпедами. Поэтому крейсер был
плотно прикрыт ордером из тральщиков. Но ближе к столице Англии
тральщики незаметно отходили, и в Лондон крейсер пришел уже
один.
Собственно, ему самому здесь ничего
не надо было. Они просили, как всегда, страстно и жалобно, словно
он красивая женщина, а они все знойные любовники. Право слово, он
даже стал подозревать их в гомосексуализме. М-м, шутка, конечно.
Скорее, опять хотят поболтать, услышать о боях в Париже, попросить
чего-нибудь из технической мелочи.
М-да, но союзники его все же удивили.
Нет, просили, конечно, и людей, и техники, и услуги. И он дал им,
насколько это было возможно. А потом, он стал британским
фельдмаршалом со званием герцога и французским маршалом. Мелочь,
конечно, ведь и по положению обязывает, а все же приятно. А потом
еще были ордена – британский «Подвязки» и французский «Офицерский
орден почетного легиона». А в конечном итоге, оказалось, что это
только преддверие перед предложением быть у них Верховным
Главнокомандующим всей Антанты. Ух, как почетно!
Но отказался, конечно. Верховным –
это, значит, постоянно быть в Европе, а Россию оставить на брата
Николая. Человек он, конечно, хороший, только ведь полководец
весьма посредственный. Россия запросто опять окажется перед
революции.
Поспорили. Союзники настаивали на
своем предложением. Естественно, своя рубашка ближе к телу, но и он
не осмелится. В конечном итоге нехотя нашли консенсус – Михаил все
же уедет, но, если положение станет критическим, то быстро вернется
в Европу. На это император согласился, но с одной поправкой –
именно он будет определить, когда положение станет критическим.
Опять полаялись, но тут уж он стал холодно каменным, вплоть до
разрыва отношений. и Высший Совет уступил. И по кандидатуре
Верховного Главнокомандующего, и по личному составу Особой
моторизованной дивизии.