— Андрюх, это не выход, понимаешь? —
Артем подошел к стене, пару раз стукнулся о нее лбом. — Ну сдохнешь
ты. А дальше что? — развернулся ко мне, тяжело дыша и сверкая
глазами. — А о родителях ты подумал? О сестре, в конце концов? Ты
знаешь, что твоя мать сутки под капельницами лежала? Она упала в
обморок, когда ты был на операции. Не выдержала шока.
— Проклятье, — схватившись рукой за
голову, застонал. На этот раз не столько от физической боли,
сколько от душевной. Понятно теперь, почему мама так плохо
выглядела.
Получается, куда ни ткнись, везде я
виноват. Проклятый замкнутый круг. Друг же продолжил свой тягостный
монолог.
— Да и Марике легче не станет, если
ты себя совсем угробишь.
— Но что тогда делать, Тем? — вскинул
на него глаза. — Что? Как ей помочь?
— А что мы можем? — пожал тот
плечами. — Думаю, ее отец обеспечит ей хороший врачебный уход. А
нам, наверное, и правда лучше пока не лезть к ней. Чтобы не сделать
хуже.
Повисло долгое тяжелое молчание.
Прерываемое лишь дыханием Артема и моими болезненными стонами. Чем
больше я размышлял, тем больше приходил к выходу, что друг прав. Я
хоть сто раз могу разбить себе голову об асфальт, но этим принесу
только дополнительную боль всем, кто еще меня любит. Хотя я не
заслужил этой любви.
— Слушай, — наконец выдал я, тяжело
сглотнув. — Можешь хотя бы позвонить в больницу, узнать как
состояние Марики. Или заскочить туда завтра после учебы?
— Пф, думаешь, они скажут левому
человеку о состоянии пациента? Да я пока ждал твоих родителей, чуть
не свихнулся. Мне никто не хотел рассказывать о твоем
состоянии.
— Мля, ну ты попробуй все же, а?
Пофлиртуй там с кем-нибудь из сестер, или не знаю… представься
…
— Женихом? — усмехнулся друг, но
заметив выражение моего лица, тут же сдал назад, подняв ладони
вверх. — Да шучу я, шучу.
— Херовая шутка, Тем. Очень
херовая.
— Дурак ты, Андрюха, — Артем подошел
к окну, уставившись в разбавленную фонарями темноту за окном. —
Сказал бы сразу, что у тебя к ней все серьезно, я бы не лез. Зачем
врал только?
— Да потому что идиот и есть, —
кашлянул, подавившись воздухом. Грудь полоснуло резкой болью. В
носу странно засвербело и почему-то запахло кровью.
Слова Артема меня не удивили, как и
мой ответ. Я наконец то принял тот факт, от которого так упорно
бежал эти полгода. Марика не временная блажь и не придурь. Она та,
с которой мог бы построить что-то серьезное и настоящее. Возможно,
подсознательно ощущал я это давно, когда отгонял от нее парней
исподтишка. Но до окончательного осознания созрел только сейчас.
После того как жестоко исковеркал все ее чувства ко мне.