Меня самого удивил эффект этого без меры наглого маневра. Можно
было ожидать чего угодно: от насмешливой отповеди до пощечины, но
она села рядом и молча смотрела на меня, ожидая продолжения. На
лице ее при этом играла смущенная и немного испуганная улыбка, как
будто мои руки уже блуждали у нее под юбкой, и это ей нравилось, но
общественная мораль не позволяет подобного на людях, и она никак не
могла выбрать, прекратить и лишить себя удовольствия, или, борясь
со стыдом, оставить все как есть.
А ведь под юбку я ей еще не залезал. Хотя и очень хотелось.
Я взглянул ей в глаза, сказал, как можно строже: "Сиди здесь!" -
и ушел за выпивкой, не особенно надеясь, что она дождется. Но когда
я вернулся, она все еще сидела за столом, и глаза ее продолжали
светиться все тем же стыдом и смущением.
***
В каждом городе есть такое место, куда можно приехать, если
после клубного съёма лень заморачиваться с гостиницей. Обычно это
холм или обрывистый берег, и название у него соответствующее,
одинаковое для всех мест – Ебун-гора.
Нам повезло доехать до сакрального обрыва, не привлекая внимание
гаишников. В машине пахло луговыми травами, ванилью, жженым сахаром
и женской похотью.
Ее звали Катя. Она от души смеялась над моими шутками, поминутно
поправляла волосы, игриво задирала подол, закатывала глаза и все
время пыталась о чем-то спорить, не особенно разбираясь, о чем
речь. Шел четвертый час утра и нам повезло заставить пустым
центровое место Ебун-горы, с отличным видом на реку и цепочку огней
туристических баз на противоположном берегу.
Мы пересели на заднее сиденье. Не растрачивая время на
бессмысленную уже прелюдию, я стащил с нее платье и белье, обнажая
мягкую белую грудь, нежные розовые соски, плоский спортивный
животик и уходящую в сомкнутые пока еще бедра элегантную интимную
стрижку.
Расстегнув рубашку, я повалил ее на спину и прижался к ее
жаждущему страсти телу. Мы целовались, а мои руки исследовали ее,
наслаждаясь открытостью и наготой. Я все сильнее стискивал ее
ягодицы и наконец почувствовал, что она все чаще изгибается,
прижимаясь лобком к бугру на моих джинсах.
Я отстранился, сел и стянул с себя штаны вместе с трусами. Она
довольно мурлыкнула и без размышлений взяла в рот.
То, что она делала с хуем, нельзя было назвать ни минетом, ни
неумелыми ласками едва вступившей на путь взрослого разврата
вчерашней школьницы. Она грызла его зубами, зачем-то совала за
щеку, поперхиваясь, заталкивала в глотку, время от времени озорно
поглядывая на меня. Я почувствовал, что от подобных издевательств
скоро потеряю эрекцию, взял ее за волосы и оторвал от паха.