К моему здоровью в роду было приковано самое что ни на есть
пристальное внимание.
От него, не в последнюю очередь, мне и хотелось сбежать.
А сегодня после обряда я и вовсе очень удачно упала в самый
настоящий обморок прямо у алтаря. Забытье продлилось недолго, а
слабость отступила еще быстрее, но в мои покои меня вели под руки,
и, как только мы поднялись из подземелья, вокруг завертелся хоровод
из кудахтающих служанок: я со всем старанием изображала немощность,
постанывая и заверяя, что ужасно устала и просплю теперь сутки, а
то и двое!
Отец выглядел обеспокоенно (и оттого, удивительным образом,
выглядел еще более хищным и жестким, чем всегда), целитель хмурился
сильнее обычного, и даже дорогой жених, собрав волю в кулак,
выдавил из себя сочувствие. Или что-то вроде него.
И весь этот спектакль получался у меня настолько хорошо, что
нет-нет да и закрадывалась мысль, что матушка родила меня от
какого-нибудь заезжего менестреля или бродячего артиста.
Но это, конечно, полная глупость.
Матушка очень вдумчиво относится к выбору любовников.
Глубокие тени чередовались с пятнами лунного света из высоких
окон, и каждый раз, когда я вступала в такое пятно, портреты со
стен глядели на меня с порицанием. Но что поделать: к отцовскому
кабинету спокойнее всего добираться именно так, через портретную
галерею.
Но, несмотря на относительную безопасность моего пути (кому и
что может понадобиться здесь ночью? Сюда и днем наведываются не
часто!), сердце у меня колотилось так, будто хотело вырваться из
грудной клетки, и дыхание прерывалось от дивной смеси из ужаса и
восторга.
От того, что я намереваюсь сделать.
От того, что я уже делаю.
Заветная цель. Ключ нырнул в скважину и мягко провернулся –
завершив движение щелчком, оглушительным в ночной тиши. Замерев на
несколько мгновений (что делаю! Что творю! Сейчас меня поймают!), я
собралась с духом, и скользнула внутрь, притворив за собой
дверь.
Артефакт-светлячок залил тесную комнатку неверным светом.
— Так… Не то, не то, это тоже не то…
Необходимости в спокойствии, которое дарил мне звук собственного
голоса, перевешивала риски быть услышанной и пойманной.
Я открывала и закрывала заставленные снадобьями, ингредиентами и
алхимической посудой шкафы, бормоча себе под нос все более
нервно.
— Ну, где же ты? Я же видела, что целитель ставил тебя куда-то
сюда!