— Ну, зайка, где я, а где хорошие
манеры, — я развёл руками, после чего потянулся за большой бутылью
тёмного стекла, материализовавшейся вместе со столом. Там, кстати,
стояли и бокалы, и тарелка с сырной нарезкой, и даже вместительная
ваза с фруктами. Да, красиво жить не запретишь. Я тоже так
хочу.
— Ты грубый, — обличающее
припечатала рыжая.
Услышав эти слова, я аж вздрогнул,
поскольку определённо слышал их ранее, хоть и из других уст, но,
тем не менее, произносились они именно так, как страшное обвинение.
Наверно, это у них, гммм, гендерное, общее, объединяющее, так
сказать. Неявный вторичный половой признак. Вон, и губёшки надула,
всё, как под копирку. И поневоле закралась мысль, что в Фиуссе меня
ждёт ещё одна демонесса, правда, не такая агрессивная. Хотя, может
быть, просто пока хорошо маскируется, да...
— Точно, бро, — проскрипело у меня в
мозгу, — бабы, они все такие. Чуть слабину дашь, то и мозг выедать
начнут, и кровь выпьют.
— Ага, — подумал я в ответ, — сядут
на шею, и ножки свесят. Плавали, знаем.
— Ну да, я грубый и неженственный, —
сокрушённо признался я, одновременно запуская пятерню в вазу с
фруктами в надежде зацепить что-нибудь посочнее и послаще.
— Так о чём ты хотела поговорить-то?
— чавкая, продолжил я, одновременно утирая подбородок от фруктового
сока, которым истекал укушенный мною плод, — неужели ты попёрлась в
такую глушь, только для того, чтобы сказать мне, что я хам, дурак,
быдло и скотина?
— Ты меня забрызгал соком! — вот
теперь она натурально вышла из себя. Судорожно пытается
отряхнуться, но, что характерно, не торопится уходить. Только
зыркает на меня чёрными глазищами, на поверхность которых всё чаще
прорываются красноватые искры.
— Что ты над девкой издеваешься то?
— возник в моём мозгу вопрос.
— Да что-то ей от меня нужно, и я
стараюсь усилить свою переговорную позицию, — подумал я, — сейчас
она прекратит вилять, скажет, что ей надо.
— И?
— И вот тогда мы поторгуемся, — эта
мысль непроизвольно сопровождалась глумливой ухмылкой, которая,
похоже, таки добила мою собеседницу.
— Хорошо, я скажу, — демонесса
серьёзно, и в то же время с затаённой надежной посмотрела на меня,
и, словно нехотя, произнесла, — я не хочу обратно, — и тут её как
прорвало, — я не хочу опять в эту адову пустыню, где только чёрный
песок и скорпионы размером с тарелку. Я не хочу изо дня в день
драться с такими же несчастными, как я, за право выйти на охоту в
этот мир. Я не хочу по возвращении отдавать всю добычу, просто
потому, что я слабее. Я не хочу ложиться под этих уродов,
приближённых к верхушке доминиона. Я не хочу!