— Это он о чем? —
спросил от имени группы Малышев, недружелюбно поглядывая на особиста. — К чему нам
готовиться? К расстрелу?
— С чего вдруг?
— А я знаю? Мало
ли… Был бы человек, а статья найдется. На то он и оперуполномоченный.
— Брось, Андрей…
Что за неуместная истерика? Понимаю, штрафникам особистов не за что любить, но только
не в твоем случае.
Малышев промолчал.
Все верно, не поспоришь. В штрафбат капитан загремел за дело. Хоть и при смягчающих
обстоятельствах, но тем не менее. При иных условиях, за такое вполне могли бы и
расстрелять.
Корнеев обвел взглядом
боевых друзей. Все ждали. Причем, на их лицах не было и тени сомнения. Они знали
своего командира и верили ему. Прикажет: «Вперед» — выполнят. Скомандует: «Отбой»
— тоже спорить не станут.
— Товарищи офицеры…
— Николай подумал и сменил тон. — Парни, правда, сейчас нет времени объяснять все
нюансы. Обещаю, как выберемся — отвечу на любые вопросы так подробно и обстоятельно,
как только смогу… А сейчас, группа, слушай мою команду!
Корнеев встал между
Малышевым и Телегиным, беря их под руки.
— Всем делать, как
я. Создаем плотную группу, так чтобы между нами даже свободного воздуха не осталось.
И еще одно… Это не мое чудачество, а приказ! Пока не скажу «отставить», думаем о…
Степаныче.
— А кто это? — удивился
Гусман? — Мы с Петрухой знаем его?
— Черт… — Корнеев посмотрел
на «особиста». В ответ тот указал ему на запястье с часами. — Не подумал… Ладно,
летуны, вы думайте обо мне… Что хотите, хоть матерное. Только не переставая. Все,
братцы… Закрыли глаза, сосредоточились, сгруппировались. Считаю до…