– На пульсацию, – вру я.
– Как же вы, женщины, любите всё усложнять, – ворчит он, отходя от меня. Застегивает пуговицы и заправляет рубашку в штаны. – Ну увидела ты меня без рубашки, мир же от этого не рухнул, правда?
– Ну прости, что для меня голый мужчина не является чем-то обыденным! – отвожу я взгляд, когда он задерживается на его крепких ягодицах.
К счастью, именно в этот момент раздается звонок в дверь, и Лан идет открывать фотографу, бросив мне на ходу, чтобы быстрее собиралась.
Пухлик всё еще спал, так что я пошлепала в гостиную для совместных фоток.
– Очень странная просьба, но хозяин барин, – удивляется наш фотограф, когда шеф объясняет ему, что именно нам нужно.
– Главное – естественность, – садясь рядом со мной на диван, говорит Лан. – Фоткайте так, словно вы просто решили запечатлеть друзей на телефон.
– Давайте сразу на ваш и сделаем, – предлагает Артём, явно заметив последнюю модель мобильного моего ни в чем не отказывающего себе мужа. – Я слышал, что он очень круто снимает.
Разблокировав, Нурлан передает ему свой телефон, и начинается настоящий ад.
Полчаса мы то и делаем, что переодеваемся и позируем. То на кухне, то на балконе. Даже у дверей, как бы прощаясь с гостем, который нас и фотографирует.
Потом просыпается Рустамчик, и дело идет поживее. Тут Артём больше фотографирует нас по одиночке, то я с ребенком, то Нурлан.
Правда, зачем нам в этом деле нужен фотограф, совершенно непонятно, ведь мы бы и сами с этим справились.
– Давайте я хоть парочку профессиональных снимков сделаю? – предлагает под конец Артём. – Будет вам память.
К моему удивлению, Нурлан не возражает, и мы встаем у украшенной елки, что стоит у камина.
Да, у этого выскочки поставлена елка. Причем та, что стоит как моя двухмесячная зарплата! При мне привезли и украсили, так что я прекрасно знаю, сколько он за нее отвалил.
– Зачем тебе елка? – не выдерживаю я после ухода фотографа. Очень уж мне любопытно. – Ты же дома практически не бываешь, а на Новый год изначально собирался к родителям.
– Затем, что так принято, Новый год же, – пожимает он плечами.
Да уж, только богатеи могут отвалить сто двадцать тысяч просто потому, что принято.
– Держи, – кладет на стол карту Нурлан.
– Зачем это? – тут же хмурюсь я.
Мы только закончили с завтраком, и он собирался на работу.