Чем сильнее я билась в удушающих объятиях старухи, тем омерзительнее звучали оскорбления.
Сотни мертвых рук схватила меня за волосы и начали жестко рвать. С легкостью уничтожили ночное одеяние. Руками с торчащими костями вместо пальцев впились в мою кожу, разрывая ее, полосуя, словно тупыми ножами. Кровь с открытых ран брызнула мне в глаза и на миг ослепила. Закрыла обзор на уродливые трупы.
Пытка была безжалостная, мучительно-долгая и болезненная и, если бы мое горло не сжимала старуха, я бы визжала, как безумная дикарка. Мучения не заканчивались, а лишь усиливались. Секунды набирали обороты и отсчитывали время до того момента, как мои глаза в предсмертных муках закатятся к потолку, но, словно по щелчку пальцев, вскоре всё прекратилось. Кто-то невидимый командовал черных праздником мести. Чужие руки отпустили, позволяя мне полностью обнаженной с изуродованным телом обессилено рухнуть на колени перед лицом своей совести. А мою совесть звали лучший друг детства - Антуан и отец. Я хотела что-то сказать, правда, хотела с ними поговорить. Разлепила губы, залитые кровью, но слова не получались. Из моего рта все также доносилась тишина. Возможно от удушья пропал голос. Я потерла горло, снова и снова пытаясь заговорить с некогда мне близкими людьми, но безжалостный меч палача одним ударом отрубил две головы, мгновенно скатившиеся мне под ноги.
Меня затрясло, как в лихорадке, руки, ноги задрожали от зрелища, и я начала падать лицом вниз прямо в личную кровавую преисподнюю, похожую на огненное болото, но прежде чем оно сожгло, картина резко рассеялась, превратившись в белую дымку.
Я распахнула веки и оказалась в знакомой палатке. Пробудилась с криком , ощущая, как заколотило безумное сердце и как заструился ледяной пот по позвонкам.
Бедный Азамат испуганно встрепенулся от моего резкого окрика. Подорвался с мягких подушек и обеспокоено обхватил меня маленькими ладонями за талию, прижавшись щекой к груди.
В ответ я его крепко обняла подрагивающими руками, покрытыми липким потом ужаса и несколько раз погладила по макушке.
- Простите…простите, - как в бреду запричитала, успокаивая сына своим голосом. Собственный показался жутко дрожащим, но сын не заметил моего состояния и не услышал, как я шмыгала носом и вытирала тыльной стороной руки со щек слезы, пролитые во сне.